Форум автора ЕВГЕНИЯ ГЕРМ

Название: Любви все возрасты покорны...
Автор: Jane
Пейринг: Катя/Рома
Рейтинг: Скорее всего R
Герои: Катя, Рома, Жданов, Пушкаревы, Николай, Воропаев.
Сюжет: Хм... Прошу не судить строго, этот фанфик просто всплеск моей буйной фантазии... Если кто-то где-то такое уже читал я не виновата... Писала эту историю для себя... Надеюсь, что не разочарую...
P.S. Мне очень интересно совпадут ли мои ощущения и видение ситуации с вашими или нет?...

Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют —
И жизнь могущая дает
И пышный цвет и сладкий плод...

(А.С.Пушкин «Евгений Онегин» Глава восьмая, строфа XXIX)


ПРОЛОГ

Сентябрь 2004 года

После сумасшедшего дня в Зималетто, 29 летний вице-президент этой компании Роман Дмитрич Малиновский решил снять напряжение не традиционным способом. Не традиционным именно для него. (Не подумайте чего плохого). Он просто решил погулять по парку и подышать свежим воздухом, вместо того чтобы тащиться в очередной клуб и клеить очередную, модельку... Он удивлялся сам себе... В последнее время все чаще его тянуло на философствование, правда пока мысленное, но тянуло же... Хотелось подумать о смысле жизни, о том, что он хочет на самом деле, и совершенно не хотелось думать о клубах, барах, вечеринках и прочих тусовочных местах, а самое главное, и это было прискорбно, совершенно не тянуло к моделькам — все эти длинные (наращенные, уж он-то знал это как никто другой) волосы, ногти, ресницы и все прочее перестало привлекать... Совсем... И что с этим делать он не знал, а потому терялся и, если уж совсем честно, его это немного пугало... Ну не привык он к себе такому... Не привык... Однако и голову прятать в песок тоже не привык, и поэтому собирался обдумать все это хорошенько... А что может быть лучше для раздумий, чем прогулка по парку в теплый осенний вечер, когда косые лучи солнца приятно согревают кожу, а теплый осенний ветерок слегка ерошит волосы.
Остановив машину на обочине и включив аварийку, он не торопясь, направился на центральную аллею, в конце которой была незаметная тропинка, ведущая на его любимую смотровую площадку, откуда открывался совершенно обалденный вид на город. Прогулочным шагом приближаясь к своей цели, он краем уха уловил какие-то необычные звуки. Насторожившись, Роман замер и прислушался. Звуки повторились. Это было похоже на скулеж. Какая-то зараза опять выкинула щенка... Челюсти Романа сжались. Такое случалось с ним уже не в первый раз, и подбирая брошенную животину он всегда начинал материться сквозь зубы. Ну что за люди, неужели трудно отвезти щенка в питомник. Тем более под Москвой их сейчас развелось видимо-невидимо. Однако эти, с позволения сказать человеческие особи, с упорством достойным олигофренов, продолжали выбрасывать надоевших любимцев в этот парк.
Решительно мотнув головой и понимая уже, что прогулки не получится, Малиновский направился в сторону раздававшегося звука, иногда замирая, чтобы определиться с направлением.
Странно, но поплутав немного он с удивлением понял, что звуки раздаются невдалеке от его любимой обзорной площадки, а точнее звуки шли от огромного векового дуба. Шли-то шли, но как только он начал движение в этом направлении все затихло. Хм... Обычно было наоборот... Маленькие щеночки или котята услышав шум начинали пищать еще яростней, словно уговаривая шедшего заметить их, пожалеть и забрать, но только не в этот раз... Не успев толком удивиться, Роман замер на месте, не веря своим глазам.
Возле дуба стояла девушка. Но как-то неправильно она стояла. Ее лоб упирался в ствол, а туловище не касалось коры и казалось безвольным, словно ноги с трудом держали его. Тихо, стараясь не напугать, Роман окликнул ее.
- Э-эй... Что с Вами?... Вам плохо?
Не дождавшись ответа, он медленно подошел к ней и тронул за плечо. Когда и это не помогло, он попытался развернуть ее лицом к себе и совершенно не ожидал, что девушка начнет заваливаться на него. Он успел заметить бледное, как мел, лицо и закрытые глаза, прежде чем успел подхватить ее. Странно, но спина девушки оказалось почему-то влажной и липкой. Перехватив странное создание одной рукой, Малиновский поднес другую к глазам и не поверил в то, что увидел. Рука была в крови.
- Ч-чёёёёёрт! - Мысль, казалось, была такой же материальной, как и девушка, которую он держал. - Ч-чёёёёёрт, - простонал он снова, - вляпался!!!
Это было ему также ясно, как и то, что он не сможет оставить ее здесь. Не сможет. Но пока ошеломленный разум пытался найти хоть какой-то выход из ситуации, в которую попал его владелец, девушка, слегка всхлипнув, дернулась и заскулила... Взгляд Ромки метнулся к ее лицу, но никаких изменений в состоянии пострадавшей не было... Он осторожно, стараясь не касаться ее спины, перевернул ее так, чтобы она опиралась на его руку грудью, что должно было хоть как-то облегчить боль. Наконец, в его голове что-то щелкнуло, словно кто-то включил резервный аналитический блок и ситуация, словно по волшебству, стала абсолютно ясной... Настолько ясной, что он даже удивился, как это ему в голову не пришло. Он должен был понять это сразу. Снова покосился на висевшую в его руках девушку. Ну да... Скорее всего, это так и есть... Она, наверное, сбежала из одного из тех многочисленных массажных слонов, где практикуется так называемый нетрадиционный массаж, под видом которого хозяева предлагают клиентам извращенные забавы с девицами легкого поведения, причем, не спрашивая согласия этих самых девиц, которые попадают в такие салоны самыми разными путями... Мда...
Выяснив для себя причину появления в парке этой девушки, Малиновский задумался о том, что же теперь делать. На вид она была совсем молоденькой, может быть лет 17-18, а может быть чуть больше, но это не важно... Важно было теперь вывезти ее отсюда так, чтобы никто ничего не заметил. А вот это и было настоящей проблемой. В это время в парке было достаточно многолюдно и кто-нибудь все равно обратит внимание, если он вдруг понесет ее на руках. А значит... Значит, она должна идти сама... Пусть медленно, но должна, а для этого надо привести ее в сознание.
Роман задумался. Оставлять ее здесь одну он не хотел, а добраться до аптечки в машине было абсолютно необходимо. А еще лучше было сбегать в аптеку и купить марлю и перекись водорода. Ее раны надо было обработать, а того, что есть в машине, явно для этого не хватит. Немного подумав, он достал мобильник и, решительно набрав номер, проговорил:
- Палыч, ты срочно нужен...
Из трубки донесся недовольный рявк. Слушать это у Малины не было никакого желания, а потому бесцеремонно прервав говорившего, он повторил.
- Палыч, нештатная ситуация... Я в парке... Ты нужен просто позарез... - Рявк в трубке сбавил обороты и превратился в недовольное порыкивание.
- Я знаю, Палыч... Да и еще, по пути загляни в аптеку и купи стерильную вату, стерильную марлю побольше, перекись и ножницы... И еще захвати риванол, если он есть, конечно... Да, и еще бинты побольше тоже стерильные, антибиотик какой-нибудь и противошоковое... Да, гентамицин подойдет... Ага, в ампулах и шприцы одноразовые... Вроде все пока...
В трубке стало тихо. Видимо собеседник на том конце переваривал полученную информацию. Потом в трубке прозвучал вопрос.
- Да... Я там же где и всегда... На площадке... Ну, почти... И поторопись, Палыч... - Отключив телефон, Малиновский осторожно опустил девушку на землю, скинул с себя курку и постелил ее подкладкой вверх. Затем, стараясь причинить как можно меньше боли, переложил на нее девушку, спиной вверх и повернул ее голову так, чтобы она могла дышать. Девушка снова тихо заскулила. Сердце мужчины пропустило один удар, когда он приподняв свитер, в котором была девушка, увидел ее спину.
- Уроды... - Вырвалось у него. От увиденной картины сводило челюсти. - Как она вообще шла?... - Он беспомощно смотрел на открывшуюся его глазам картину. Надо было дождаться Жданова, а пока он бессилен. Тяжело вздохнув, мужчина приготовился к ожиданию.
Минут через 40 послышались быстрые шаги.
- Ромка ты здесь?
- Здесь...
Появившийся Андрей подошел к сидевшему другу и опустил на землю рядом с ним пакет.
- Что случилось то? - Он недоуменно переводил взгляд с друга на лежавшую рядом с ним девушку.
Роман молча приподнял свитер и Жданов присвистнул.
- Это кто же ее так?
Малиновский пожал плечами.
- Помоги снять с нее свитер, мне одному не справиться.
Жданов, присев на корточки, осторожно просунул руки под девушку и приподнял ее, а Роман, стараясь не задеть пострадавшую спину, начал стаскивать одежду.
Справившись с этим, мужчины молчали, потрясенные открывшейся картиной. Девушку, видимо, жестоко выпороли, некоторые рубцы лопнули и кровили. И выпорота была не только спина, следы экзекуции скрывали джинсы, но снять их здесь не было никакой возможности, а поэтому надо было обработать ей спину и быстрее уносить ее отсюда. А там они что-нибудь придумают.
Раскрыв пакет, принесенный Ждановым, Малиновский принялся за дело. Обильно смочив пострадавшую спину перекисью водорода, он, нарезал из марли тампоны размером где-то 10х10 см. Пропитав их риванолом, Роман начал прикладывать тампоны к ранам. Когда вся спина была обработана, он накрыл все тампоны оставшимся цельным куском марли, сложенной в несколько слоев, и достаточно туго прибинтовал все это привезенными стерильными бинтами. Затем, достав шприцы, антибиотик и противошоковое, быстро сделал уколы. Пришлось делать в предплечье, по-другому не получалось. Осмотрев дело рук своих, и переглянувшись с Андреем, Малиновский поднял девушку и попытался поставить ее на ноги. То ли от лекарств, то ли еще от чего-то, но вместо скулежа мужчины услышали стон и глаза девушки медленно открылись. Взгляд был мутным и каким-то неживым, но она все равно попыталась оттолкнуть державшего его мужчину.
- Тихо-тихо... - Роман осторожно прижал ее к себе. - Вам ничего не грозит, но нужно убираться отсюда. Вас могут искать?
И снова взгляд мутных глаз, и еле заметный кивок.
- Хорошо... - Роман старался говорить ласково и негромко, чтобы не напугать ее, - Сейчас я надену на Вас мою куртку, и мы потихоньку пойдем, да?
Снова слабый кивок.
- Вот и хорошо...
Проделав манипуляции с курткой и застегнув ее до упора, мужчины оглядели девушку. Вид был очень даже ничего, она вполне смогла бы сойти за слегка перебравшую спиртного подружку. Крепко держа ее за подмышки, мужчины медленно двинулись к выходу из парка. Такие картинки особо никого не удивляли, поэтому взгляды гуляющих лениво скользили по медленно бредущей троице, особо на ней не задерживаясь. Нравы современной молодежи уже никого не шокировали. Ну ведут мужики подвыпившую девицу, подумаешь невидаль...
Наконец, показалась машина Малиновского. Уложив девушку на заднее сиденье, они облегченно вздохнули и мысленно перекрестились. Хорошо, что на патруль не нарвались. У ментов взгляд наметанный, не чета гуляющим. Загрузив в машину остатки лекарств и пакет со снятым свитером, Жданов подошел к Роману.
- Что собираешься делать?
Малиновский задумчиво смотрел вдаль, слегка покачиваясь с пятки на носок.
- Пока не знаю... Отвезу к себе — пусть сначала придет в себя, расскажет, что случилось, а потом уж...
Многозначительно хмыкнув, Андрей криво улыбнулся.
- И не надоело тебе вытаскивать из дерьма сирых и убогих? У тебя что, других занятий нет?
Друг странно покосился на него, но объяснять ничего не стал, только криво усмехнулся.
- Ром, я серьезно... Ты же сам можешь оказаться в роли подозреваемого, неужели не понимаешь?
- Да все я понимаю... - Малиновский успокаивающе похлопал Андрея по плечу, - Но и бросить ее здесь не могу... А ментов вызывать, ты сам сказал... Окажусь в кутузке...
- Н-да... - Жданов огляделся. Их маневр вроде бы прошел удачно и никто не насторожился и не встревожился. Он немного помолчал, а потом предложил: - Тебе помочь?
- Нет, я сам... Я позвоню...
- Ладно... Тогда я пошел...
- Давай...
Пожав друг другу руки, мужчины разошлись. Жданов направился к своему джипу, а Малиновский сел за руль и, повернув ключ зажигания, вслушался в мерное урчание мотора. Тронув машину с места, он, не торопясь, двинулся домой, пытаясь хоть чуть-чуть привести мысли в порядок. Тот хаос, что сейчас бурлил у него в голове, не давал сосредоточиться, а езда всегда его успокаивала и помогала систематизировать мыслительный процесс. Вот и сейчас, постепенно успокаиваясь, он думал, изредка бросая взгляды в зеркало заднего вида и пытаясь понять, есть за ними слежка или нет? Но вроде бы все было чисто.
Посмотрев на девушку, тихо лежащую на заднем сиденье, он снова задался вопросом: во что же он вляпался на этот раз?

Глава 1.

Кате казалось, что она горит, будто огонь охватил все ее тело и медленно пожирает ее, проникая далеко вглубь и доставая до самых укромных уголков. Медленно застонав от нестерпимой боли, она приоткрыла глаза. И встретила обеспокоенный взгляд человека, который ее о чем-то спрашивал. Попытавшись его оттолкнуть и поняв, что не получится, она кивнула, с чем-то соглашаясь... Потом, увидев, как его губы зашевелились вновь, и в глазах появилось вопросительное выражение, она снова кивнула. Сил не было, но как ни странно боль вроде бы уменьшилась, и огонь отступил. Чувствуя, что ее куда-то ведут, она покорно переставляла ноги, надеясь, что ей больше не придется возвращаться в тот кошмар, из которого она с таким трудом выбралась, сбежав из дома.
Кто-то, может быть, и не поверит ей, но она на это и не надеялась. С тех пор, как ее забрали из детдома, ее жизнь превратилась в сплошную череду бед. Приемные родители, сначала казавшиеся неплохими людьми, на поверку оказались жестокими садистами. Одна только еженедельная порка чего стоила, не говоря уже об остальных воспитательных мерах. И главное, пожаловаться было некому. Один раз она уже сбегала и просила ей помочь воспитателей в ее бывшем детском доме, но там ее даже слушать не стали, вызвали милицию и отправили обратно. Ее наказали... Конечно, наказали, но после этого решимость выбраться из ада только окрепла. И вот настал момент. Сегодня было плохо как никогда. Остальные дети этих, так называемых родителей, давно смирились и покорно выполняли то, что от них требовали, но она не могла... Не могла смириться и все тут... Ее душа бунтовала против такого бесчеловечного обращения, заставив тринадцатилетнюю девочку резко повзрослеть. Ее ум постоянно выискивал способы избежать дальнейших пыток, но сегодня это не удалось... Она не знала, что случилось, но взрослые были особенно жестоки именно сегодня... Зато они не заперли ее как обычно, а просто бросили в сарае, как сломанную куклу... Хорошо, что она позаботилась стащить свои документы сразу, как только попала в этот дом, и всегда таскала их с собой, пряча между двумя слоями ткани на задних карманах своих джинсов. Пришлось, правда, повозиться, пока она сумела зашить их туда и сделать стежки практически не отличимыми от машинных, но все же у нее получилось и вот... Когда она лежала в сарае, ей в голову вдруг пришла шальная мысль, что лучшего случая и не представится... День клонился к закату, до утра ее явно не хватятся, так что... Медленно, стараясь не обращать внимания на боль, она поднялась на ноги и побрела к выходу. Как она выбралась, совершенно стерлось из ее памяти и где она находится, девочка тоже не знала... Но сейчас, покачиваясь на чем-то мягком, у нее было полное ощущение того, что она в безопасности... Что больше ей ничего не будет грозить... Никогда... Прикрыв глаза, она погрузилась в нечто среднее между сном и бодрствованием, ожидая: что же будет дальше?

***

Привезя девушку к себе домой, Роман первым делом раздел ее. Бинты на спине пропитались лекарством и сукровицей, сочившейся из ран, но это было даже хорошо — раны очищались. А вот ягодицы, обтянутые джинсами, продолжали беспокоить. Их следовало тоже обработать... И неизвестно в каком состоянии находились ноги... Это надо выяснить немедленно. Но как?... Немного посомневавшись, он все-таки взялся за ножницы и аккуратно разрезав джинсы, освободил девушку от них. Увидев ягодицы и ноги, Роман облегченно вздохнул — все было не так страшно, как он себе напридумывал. Открытых ран не было. Правда кожа на них вздулась и посинела, но не лопнула, а это уже плюс. Достав мазь из домашней аптечки, он осторожно начал наносить ее на поврежденные участки. Когда все было закончено, Малиновский бережно передвинул девушку на середину кровати и прикрыл ее чистой простыней.
Так, теперь ее одежда. Бросив свитер в стиральную машину, он запустил процесс стирки, а вот джинсы дальнейшей носке уже не подлежали, и следовало от них избавиться. Он задумчиво вертел изрезанную ткань в руке, когда его пальцы почувствовали нечто необычное.
В карманах что-то хрустнуло.
Вздернув в удивлении брови, он снова, теперь более тщательно ощупал их и опять взялся за ножницы. Распоров все, что было возможно, он обнаружил документ. Развернув, понял, что это свидетельство о рождении Екатерины Витальевны Павлишевой, а когда его взгляд остановился на дате, то в глазах появилось ошалелое выражение.
- Не может быть... - Прекратив недоуменно таращиться на цифры, он снова посмотрел на лежащую девушку, потом снова на цифры и снова на девушку. Паззл никак не хотел складываться. - Не может такого быть... Так не бывает...
Но цифры вещь упрямая, и Малиновскому понадобилось какое-то время, чтобы уложить их у себя в голове. Особа, которую он встретил в парке, вовсе не девушка. В смысле, девушка, но не девушка... Он мотнул головой...
- Тьфу ты чёрт!!! - Ругнулся он сквозь зубы. Она не девушка — она девочка... Тринадцати лет... - Вот дьявол!!! - Ситуация складывалась хуже некуда. Мало того, что она была несовершеннолетней, так теперь и его могут обвинить черт знает в чем, и не важно, что он на самом деле не виноват. Родители наверняка подали в розыск, и если кто-то из гулявших в парке ее опознает, а заодно и опознает их со Ждановым, то все... Им конец!... Оправдаться будет чрезвычайно сложно... Он это понимал как никогда ясно...
Мозг заработал с лихорадочной быстротой, прокручивая все возможные ситуации выхода из ловушки, куда он сам загнал себя.
Выходов было несколько. Но он остановился на одном, который казался ему приемлемым, по-крайней мере пока... Пока Катя, так было написано в свидетельстве о рождении, не придет в себя и не расскажет, что же случилось на самом деле. А из этого следовало, что лучшего он все равно не придумает, а потому надо делать ноги пока не поздно.
Достав из аптечки шприц, Малиновский сделал своей пациентке еще один укол, на этот раз ввел легкое снотворное и, быстро одевшись, порулил в Зималетто, предварительно заперев свою квартиру на секретный замок, от которого ключи были в единственном экземпляре и только у него.

Небольшой экскурс в историю.

В дикой молодости, когда Малиновский и Жданов были романтичны и наивны им пришло в голову, что их наивность им вредит, и решив с этим бороться они дружно отправились в военкомат. Там их осмотрели, протестировали и вынесли вердикт, пригодны к строевой службе. Если бы они тогда знали, куда их заведет эта авантюра, они бы близко к военкомату не подошли. Но в то время им казалось, что все прекрасно и они, наконец, займутся настоящим мужским делом.
Три раза ХА!
Их сразу же отправили на спец.подготовку. Таких мощных красавцев, здоровых, не отягощенных комплексами, да еще владеющих единоборствами в военкомат практически не попадало. А тут такая удача. Вот их и отправили... Хм... Н-да...
То место, куда их привезли, звалось «полигон смертников». Там готовили бойцов для операций в тылу врага и так называемых спецопераций. В том числе операций по изготовлению из подручных материалов и закладке взрывных устройств в любых условиях и в любых помещениях, а также операций по устранению объектов представляющих угрозу для Российской безопасности. На этом полигоне их муштровали три года, они прошли все: от курса молодого бойца до виртуозов в единоборствах… От попыток прилепить пластырь, до умения поставить сложнейший диагноз в полевых условиях и применять новейшие медицинские методики для восстановления боеспособности… От умения определить тип личности врага, до создания полного психологического портрета с рекомендациями, как и какими препаратами, лучше всего, сломать психику противника... От кодирования исполнителей на подсознательном уровне, до полного стирания памяти с помощью простейших функций мозга. В общем, из них делали суперпрофессионалов, но в то же время из них пытались выбить все человеческое и создать роботоподобных исполнителей чужой воли. Как им удалось остаться в своем уме, это отдельный рассказ, но видимо какие-то высшие силы им покровительствовали, потому что финансирование этого проекта было резко прекращено, а их всех расформировали по разным частям и гарнизонам.
Казалось бы, можно радоваться... Три года службы — это уже дембель, хоть и с перебором. Но...
В свое время ими была подписана некая бумага о не разглашении и согласии использовать их способности, полученные на полигоне, в течении пяти лет после окончания учебы. Этот контракт, как оказалось, разорвать можно только лишь пустив себе пулю в лоб. Дяди из ФСБ объяснили им это буквально на следующий же день, после написания ими рапорта о демобилизации из рядов вооруженных сил.
Попав по-крупному во второй раз в то же дерьмо, молодые люди задумались. Трубить еще пять лет на непонятно кого, им не улыбалось, и надо было придумать, как избавиться от этой каторги. В конечном счете, им это удалось. Как?... Об этом они предпочитали не распространяться... В общем, вернувшись в обычную жизнь, они зареклись иметь дело с военными, и с любыми организациями, использующими военных у себя в штате.
В итоге, они уяснили себе раз и навсегда, что «настоящее мужское дело» оказалось такой клоакой, из которой выбраться чрезвычайно трудно, но выбраться можно, если очень захотеть. И теперь этот их прошлый опыт помогает им в таких вот чрезвычайных ситуациях как сегодня.

Добравшись до Зималетто, Малиновский тут же отправился к Жданову в кабинет. Плотно закрыв за собой дверь, он молча протянул свидетельство о рождении Андрею, а сам уселся на стул, стоявший рядом с президентским столом.
Жданов внимательно вчитывался в документ. Потом снова пробежал по нему глазами и недоуменно уставился на Малиновского. Тот утвердительно кивнул головой.
- Вот это да-а... - Жданов вернул документ другу и откинувшись на спинку стула, замолчал.
- Я увольняюсь, Палыч... - Негромкий голос вице-президента, разорвал тишину, повисшую в кабинете.
Жданов невесело усмехнулся, но, подумав, кивнул головой.
- Когда?
- Сейчас...
- Куда теперь?
- Я свяжусь...
- Ясно...
- Вот... - Роман вынул заранее подготовленное заявление об уходе.
- Акции?...
- Нет...
- Выплаты?...
- Сообщу...
Они давно научились понимать друг друга практически без слов, а тот минимум, который все же был необходим, старались использовать как можно реже, особенно в таких вот щекотливых ситуациях. В их практике поговорка «и у стен есть уши» имела обыкновение сбываться чаще, чем истерики Милко.
Мужчины встали. Взгляд глаза в глаза. Молчаливая клятва, как много лет назад. Надежда только друг на друга. «Если будет нужна помощь?...» «Конечно, Палыч... Как всегда...» «Удачи, Малина...» «И тебе, Палыч...». Иногда молчание намного красноречивее слов, в этом два друга убедились там, на полигоне... И там же научились разговаривать глазами. «Будь, Малина...» «Будь, Палыч...»
Скрип стула, хлопок двери и тишина.

***
Вернувшись домой, Малиновский проверил Катю. Она спала беспокойно, постанывала и вскрикивала во сне. Он снова проверил повязки. Прошло уже более 4 часов с того момента, как они вывели ее из парка. Повязки были полностью намокшими, и жидкость тоненькими струйками с ее спины сочилась на постель. Он осторожно откинул простыню, разрезал бинты и снял тампоны. Вид ран немного улучшился, синюшность слегка спала, нагноения вроде бы не было. Он осторожно промокнул раны стерильными салфетками и повторил туже процедуру, что и в парке, только перекись уже не использовал и противошоковое колоть не стал, а потом снова закрыл все тампоны марлей, только не прибинтовал ее, а закрепил на краях пластырем... Во время процедуры, Катя не шевелилась, только слегка постанывала. Оставив ее спать, он отправился на кухню. Открыв форточку и усевшись на подоконник, он закурил, выпуская табачный дым наружу, и глубоко задумался. Чтобы незаметно исчезнуть, не вызывая подозрений, нужно чтобы Катерина была вменяемой, могла самостоятельно передвигаться и разговаривать. А для этого ее надо было как можно скорее поставить на ноги.
Малиновский задумчивым взглядом обвел двор. Все как всегда, только вот он уже не имеет к этому никакого отношения. Его жизнь изменилась. Причем неожиданно и резко, совершенно не спрашивая, согласен ли он, и не интересуясь, может или не может он взять на себя такую ответственность. Затушив сигарету, он подошел к холодильнику, распахнул дверцу и уставился на лежащие продукты. Тяжело вздохнув, вынул яйца, молоко, зелень, овощи и занялся приготовлением омлета. Надо было поесть, желудок радостно заурчал в предвкушении. Поставив сковороду на огонь, он начал готовить. По кухне поплыли соблазнительные запахи. Наконец все было готово, и Роман уселся ужинать, продолжая прокручивать в голове свои дальнейшие действия.
Когда Катя проснется, она захочет есть, и надо бы что-нибудь приготовить на завтрак... Но лучше он снова приготовит завтра омлет. Он легкий и легко усваивается, как раз то, что ей надо. И теперь уже неважно, чего хочет он сам, теперь важно, чтобы жизнь этой девочки больше никогда не пересекалась с теми уродами, которые над ней издевались. А лучше всего, найти этих ублюдков и заставить их заплатить за все, что они сделали. Роман почувствовал, как изнутри его заполняет бессильный гнев... Он хотел немедленно бежать, действовать, найти их и приложить так, чтобы они забыли, на каком свете находятся... Он медленно и глубоко вздохнул, успокаиваясь и загоняя обратно вылезшие так некстати эмоции...
И еще... Необходимо было узнать, изнасиловали её или нет? Мысль о том, чтобы посмотреть самому, Роману почему-то в голову не приходила.

Утро в квартире Малиновского наступило как-то сразу. Вот вроде бы только что был вечер, и вот уже утро... Потянувшись, Роман резко соскочил с постели, и натянув шорты и майку отправился проверять Катерину.
Девушка (он все еще никак не мог поверить, что ей 13 лет, уж слишком взросло она выглядела) уже не спала и настороженно поглядывала по сторонам.
- Привет! - Тихо произнес Роман, оставаясь на достаточном расстоянии от кровати. - Можно я подойду?... Надо посмотреть, что с твоей спиной...
- Здравствуйте! - Немного растерянно и боязливо прошептала Катя. - Вы кто?
- Я нашел тебя в парке... - Он мягко улыбнулся. Так он улыбался раненым, которых следовало уверить, что с ними будет все в порядке. - Ты была без сознания.
Катя слегка насторожилась, не получив ответа на свой вопрос. Она слишком много плохого видела в этой жизни, чтобы безоглядно доверять кому бы то ни было.
Роман заметил и правильно прочел выражение ее лица.
- Не волнуйся. Я представлюсь и даже покажу тебе свои документы, но это ведь ничего не даст. Мы незнакомы... Поэтому, для тебя сейчас лучше ни о чем не думать и постараться поскорее выздороветь... Есть хочешь? - Он специально поменял тему, глядя на стремительно помрачневшее личико и недоверчиво смотрящие на него карие глаза.
Она сглотнула.
- Хочу...
- Прекрасно... Омлет любишь?
- Да...
- Ну тогда сначала я тебя покормлю, а потом займемся твоей спиной... - Он уже повернулся к выходу из спальни, когда сзади раздалось...
- А-а... М-м...
Он обернулся и взглянув на Катерину, мысленно дал себе пинка. «Совсем расслабился, Малиновский»... Ей же в ванную надо и в туалет...
- Тебе надо в ванную?
Катя смутилась и кивнула, старясь не смотреть на мужчину.
- Мне можно подойти? - Он старался не делать резких движений.
- Да...
- Я тебя провожу... - Медленно, бережно, он помог ей встать и протянул руку, за которую она могла держаться... - Держись за мою руку, и потихоньку пойдем, да?
Только не учел одного, когда она встала, простыня соскользнула, и девушка осталась в чем мать родила. Бешеный румянец моментально появился на ее лице, даже грудь покраснела.
- Ох, ёёёёёё... - Малиновский тут же отвернулся, продолжая поддерживать Катерину. - Прости... - пробормотал он. - Я как-то не подумал... - Он на ощупь нашел простыню и также на ощупь завернул в нее Катю. - Теперь можно?
- Да... - Прошептала та еле слышно.
- Ну, тогда пошли...
Отдав ей свои тапки и закрыв за ней дверь ванной, он дошел до кресла и плюхнулся в него. Перед глазами почему-то стояла точеная фигурка обнаженной девушки. Он помотал головой. Она ребенок... Ребенок!!! Ей всего тринадцать!!! Малиновский опомнись и выкини дурь из головы. «Ну да, ребенок»... Внутренний голос противно зудел... «Только фигура как у вполне сформировавшейся женщины». Недаром там, в парке, ему показалось, что ей все 18 лет. Да... Но ей не 18, а только 13... О чем тут вообще можно думать... Он уперся локтями в колени и закрыл лицо ладонями. Появилась еще одна проблема, которую требовалось срочно обдумать. Причем ни взглядом, ни жестом нельзя показать Кате, что такая проблема вообще существует... Ей и так досталось... А тут еще... Ой, Малиновский, и что же тебе не живется спокойно... Вечно у тебя все не как у людей... Он даже застонал... Так... Ты взрослый мужик, и педофилией вроде никогда не страдал... Так что возьми себя в руки и относись к ней как к своей дочери... Вот, точно... Она будет моей дочерью... Вот об этом я и буду помнить, а все остальное на фиг... Забыли и забили на это... Ребенок! Дочь! Моя! ВСЕ!!!

Когда Катя появилась на пороге ванной, вид у нее был виноватый и какой-то растерянный. Она то краснела, то бледнела...
- Что, Кать?
- Я... Мне... Надо... - Она совсем смутилась, даже слезы на глазах появились.
- Что? - Малиновский попытался догадаться, что такое еще приключилось, но не получалось. - В чем-то помочь?
- Да... - Промямлила та, продолжая стремительно багроветь.
- В чем?
- Ну... - Она сжала руку в кулак и собрав все свои силенки, еле слышно прошептала, - Мне... Помыться... Надо... - И глаза зажмурила...
- А... Э... - Вот об этом Роман тоже как-то не подумал... Ну конечно, поворачиваться и нагибаться она пока не может, спина не позволяет, а после использования определенных удобств естественны кое-какие гигиенические процедуры. Он даже вспотел. И что теперь делать? Мужчина продолжал таращиться на Катерину, которая замерла в дверном проеме, и молчал. Потом кхекнул...
- Ну что ж... - Прочистил горло, и продолжил. - Катюш, я думаю нам это просто надо пережить... Представь, что я женщина и у нас все получится. - Роман говорил бодро и уверенно, но на самом деле внутри все дрожало словно желе, и его совсем не слабо потряхивало. «Вспомни, чему тебя учили, кретин!» - прикрикнул он на себя. Она и так сама не своя от страха, а ты еще добавляешь ей «уверенности»... Бери себя в руки и вперед. Она ребенок!!! Просто маленький, потерявшийся ребенок!!! И надеяться ей больше пока не на кого, понял? Так что давай, засунь все свои заморочки подальше и помоги ей.
- Женщина?... - Вопросительно прошептала, Катя, открыв глаза.
- Ну да...
- Я... Я попробую... - Она отвела глаза, стараясь не смотреть на стоявшего напротив нее мужчину... Деваться-то все равно некуда. Если он ей не поможет, значит никто не поможет. И если бы хотел, он бы давно уже сделал с ней что-нибудь... А раз ничего такого нет, то, может быть, он нормальный и все будет в порядке? Надежда на это была слабая, учитывая ее прошлый опыт, но она все-таки была... Так что...
Развернувшись и снова зайдя в ванную, она растерянно остановилась.
Последовавший за ней Малиновский, тоже не особо понимал, что делает, сердце бухало где-то в горле, а руки тряслись как с похмелья. Увидев ее, стоявшую посреди ванны, он решительно сжал зубы и осторожно приподняв, поставил ее в джакузи, убрал простыню, в которую Катя была завернута, затем взял душ, включил воду и глубоко вздохнув, приказал себе. «Малиновский, держи себя в руках!»
Катерина стояла и мучительно краснела. Прикосновения этого мужчины будоражили ее, дрожь пробегала по телу, дыхание сбивалось. Она не была совсем уж дремучей, да и ежемесячные женские недомогания, у нее начались почти год назад. Кое-что она подслушала, кое-что читала, а кое-что совсем недавно попробовала на себе... Гормоны бурлили... И ей это нравилось... Поэтому ее теперешнее состояние не было для нее чем-то совершенно незнакомым. Возбуждение нарастало волнами, но... закончилось ничем. Мужчина выключил душ, вытер ее полотенцем, завернул в новую чистую простыню и помог выйти из ванной.
- А теперь займемся твоими ранами. - Будничным голосом проговорил он, помогая ей лечь в кровать.
Катерина промолчала, боясь, что голос выдаст ее. Ей было безумно стыдно... Безумно... Неужели я такая развратная?... Она согнула руки в локтях и вцепилась в подушку. Помоги мне, Боже, если это так...
А Малиновского, несмотря на лишенный эмоций голос, накрыло облегчение... Он справился... Справился... Теперь все это позади, а завтра, возможно, она как-нибудь сама... Кхм... Да, сама...
Он снял повязку, тампоны и снова осмотрел раны. Они уже подсохли и покрылись корочкой. Цвет кожи вокруг ран был нормальным, без признаков воспаления. Теперь можно было использовать заживляющую мазь... Он снова приготовил тампоны, выдавил на них мазь и приложил к спине. Снова все это накрыл марлей, снова закрепил марлю пластырем и приготовился делать укол антибиотика.
- Кать... Я сейчас сделаю тебе укол... Не бойся, это антибиотик, он поможет зажить спине...
Катерина негромко угукнула в подушку и замерла. Он снова ввел лекарство ей в предплечье и занялся ягодицами и ногами. Сегодня синяки были уже посветлее, кое-где появилась желтизна... Чудо-мазь, которую он всегда использовал в таких случаях, снова оказалась на высоте.
Обтерев поврежденные места спиртовыми салфетками, он легкими движениями нанес мазь, и укрыв Катерину простыней, буквально вывалился в гостиную, облегченно вздыхая и пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.
Такой реакции он от себя не ожидал. Что он голых женщин не видел, что ли? Что это его так прошибло-то? Как неопытного сопляка в пубертатный период... Что с ним такое? Он попытался проанализировать свои ощущения. И окончательно запутался. Такого с ним вообще никогда не было.
Он еще некоторое время посидел, приводя нервы в порядок, и отправился на кухню, готовить завтрак. Катерина наверняка голодная, и ее не должны касаться его истерики. А уж сам с собой он как-нибудь справится.

Приготовив омлет, как и планировал вчера, он поставил тарелку на поднос и отправился к Кате.
Она лежала закрыв глаза и размеренно сопела — похоже, спала.
- Кать... - он тихонько примостил поднос с завтраком на прикроватную тумбочку. - Ка-атя-я...
Сонные глаза распахнулись и в упор посмотрели на Романа. Он еле с собой справился, настолько его поразил Катин взгляд. Она взмахнула ресницами, а у него сердце зашлось, она взглянула ему в глаза и он тут же утонул в их мягкой, теплой глубине. Он с трудом перевел взгляд на тарелку с омлетом и прокашлявшись начал.
- Завтрак... - Но голос все равно звучал так, словно его только что пытались придушить. Он попробовал снова. - Кать, я завтрак принес... - Вот, теперь его голос звучал почти нормально, и он осмелился снова посмотреть на нее.
- Завтрак?... - Пролепетала не до конца проснувшаяся Катерина. И тут же почувствовала, как от голода свело живот... Слюна моментально наполнила рот, и она непроизвольно облизнулась.
Малиновский забыл как дышать. Да что же это?! И тут же в панике опять уставился на тарелку. «Проклятье!!!»
- Да, завтрак... Тебе помочь встать, или тебя так покормить?
- Встать...
- Давай...
Он поставил ее на ноги, обернул простыней, и закрепил ткань булавкой, чтобы не свалилась. Подал тарелку с омлетом, вилку и отошел.
Катя втянула носом божественный запах. Как же давно она не ела такой вкуснятины. Та бурда, которой кормили детей у приемных родителей, даже отдаленно не могла быть названа едой. Зацепив вилкой кусочек омлета, она отправила его в рот и блаженно зажмурилась, медленно прожевывая и стараясь продлить это ощущение полного блаженства.
Стоявший буквально в двух шагах Малиновский судорожно глотнул, твердя как заклинание: «Она ребенок!!! Ребенок!!! Дочь!!! Она не понимает, что делает!!! Ребенок!!! Очнись, Малиновский!!! Моя дочь!!! Мама дорогая, роди меня обратно!!!», но его мысленный стон никто не услышал, и Катерина продолжала наслаждаться омлетом, а Роман, стоявший рядом, продолжал заниматься психотренингом: «Дочь!!! Дочь!!! Дочь!!!»...
Пластинку заело...

После этого сумасшедшего утра, прошла неделя, показавшаяся Малиновскому самой кошмарной в его жизни. Каждое утро в ванной, он помогал Кате, потом завтрак, обед, ужин, и снова ванна на ночь, и опять он помогает Кате... «За что?!!!» Вопило его либидо. «За что мне все это?!!!»
Но сегодня, наконец-то, он вздохнул спокойнее... Катерина справилась в ванной сама... Синяки на ягодицах и ногах стали практически незаметны... На спине многие раны покрылись свежей кожицей, да и остальные стали выглядеть не так кошмарно, как неделю назад.
Теперь Катя расхаживала по квартире в его банном халате. Хотя расхаживала — это громко сказано, но передвигалась уже без его помощи.
Малиновский перекрестился.
Пришло время заняться тем, что он давно запланировал. А именно, присмотреть где-то в лесах заброшенный хутор, купить, отремонтировать и перевезти туда Катю.
Разговора о случившемся пока не было. И Роман, уже несколько раз, пытавшийся осторожно затронуть эту тему, натыкался на полный неадекват. Катерина просто впадала в ступор, и вывести ее из этого состояния было трудно. Поэтому, отложив разговор до лучших времен, Малиновский принялся осуществлять свой план по сокрытию всяческих следов девушки-ребенка.

Прошло еще три недели.
Роман, запретивший себе думать о Катерине как о женщине, воевал сам с собой изо всех сил. Внутренний голос подзуживал и насылал такие сны, что утром приходилось срочно бежать в душ, а постельное белье стирать ежедневно. Разум стойко держался и не давал этому безобразию вырваться на волю. Но его силы таяли. С каждым днем Катерина становилась все миловиднее, из глаз уходили страх и боль, а появлялись веселье и лукавство. Она словно задалась целью вывести Малиновского из равновесия. Это пугало, бесило и добивало и так слабо сопротивлявшийся разум. Бедный, бедный Роман Дмитрич... ему просто надо было вспомнить одну очень расхожую истину: «Чего хочет женщина — того хочет Бог!» Но Малиновскому было не до истин. Он с ужасом думал, что рано или поздно наступит такой день, когда он не сможет сдержаться... И вот тогда... тогда у него будет свой, персональный, абсолютно добровольный ад.
Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб тебя!!!

А Катерина, которой с каждым днем становилось все лучше, тоже, как это ни странно, задумывалась о том же. Сейчас сентябрь, а в апреле ей исполнится 14 лет. Она станет почти взрослой и может быть тогда... Об этом думать было страшновато... Но страх перебивало ощущение невыразимого блаженства, когда она думала о своем спасителе. Ну и что, что он старше ее на 16 лет. Браки заключаются между людьми и с большей разницей в возрасте. Уж это она точно знала.
После того, как смогла сидеть, она попросила Романа Дмитрича показать ей, как пользоваться интернетом и с тех пор облазила кучу сайтов. Её уровень знаний по этому вопросу можно было считать академическим. Так, например, она узнала, что в Азии девочек могут отдать замуж, как только у них пройдет первая менструация. А это значит что?...
Она тогда так обрадовалась, что наткнулась на этот сайт... И поклялась себе, что обязательно расскажет об этом Малиновскому...
Это значит, что она никакая не извращенка и вовсе не развратная... Просто у нее раннее созревание, вот и все... Такое бывает... Она читала об этом на нескольких сайтах в интернете. Значит, у нее в роду просто были выходцы из Средней Азии... Вот так вот... И кстати, рост у нее тоже подходящий — она ниже Малиновского меньше чем на голову... Она специально присматривалась... Однажды Катя позволила себе помечтать и мечты увели ее в такую даль, что она не заметила, как возвратился Малиновский и испугалась, что он увидит, чем она занимается... Однако обошлось, он не заметил, и Катерина продолжала свое самообразование... И даже стала отрабатывать на Малиновском приемы соблазнения и лукаво улыбалась, глядя на то, как он покрывается потом и какими испуганными, на грани паники, становятся его глаза.
Но все это было бестолку, потому что не смотря на все ее уловки, Малиновский с каждым днем старался держаться от нее как можно дальше и что с этим делать Катя просто не знала... Сказывалось отсутствие жизненного опыта в этой сфере... Но сдаваться она не собиралась... А когда Роман Дмитрич рассказал ей о хуторе, она даже глаза опустила, чтобы он не заметил в них радостного блеска... Вдвоем на хуторе и вокруг никого... Это же здорово!!! Это должно ей помочь...
Хотя Малиновский и не догадывался о таких ее мыслях, все же что-то такое он чувствовал, и Катерину это слегка расстраивало.

И вот, наконец, хутор был куплен, отремонтирован, оборудован всем необходимым, включая тарелку на крыше и аппарат спутниковой связи в доме. Интернет подключен, продукты завезены. Теперь дело оставалось за малым — перевезти туда Катерину так, чтобы это не бросалось в глаза и никого не насторожило.
Катя практически поправилась и чувствовала себя нормально. Вот только говорить о том, что случилось, боялась до икоты...
Ну ничего, уедем на природу там она перестанет бояться и тогда расскажет. Малиновский почему-то был в этом уверен. Он уже провел предварительное следствие и с помощью старых связей выяснил, в каком детском доме воспитывалась Катерина. Правда, это не дало ровным счетом ничего. Детский дом был закрыт полгода назад, архив отправлен неизвестно куда (найти так ничего и не удалось), а воспитатели, работавшие там, бесследно исчезли. Конечно, если бы было побольше времени, Малиновский отыскал бы какие-то концы, но за месяц это сделать было просто нереально... Официальное следствие двигалось бы намного быстрее, но он не мог подвергать Катю такой опасности, и приходилось двигаться вперед медленно, тихо, стараясь не взбаламутить то болото, в котором обитали эти подобия людей.
Жданов Романа не беспокоил. Он был уверен, что Ромка, если надо обратится к нему сам... Так уж было заведено у них... Не лезть в дела друг друга пока не попросят.

Глава 2.

Переезд на хутор назначили на начало октября. Все необходимые вещи Малиновский потихоньку отвозил туда по выходным. Это для того, чтобы, когда они соберутся, огромное количество вещей не бросалось в глаза. С момента появления Катерины в его доме ему пришлось самому покупать ей одежду, обувь, белье, и все остальное, что необходимо молодой женщине... А то, что она в некотором роде все-таки женщина, а не девочка он узнал совсем недавно, недели еще не прошло.
В одно прекрасное утро, выйдя из ванны, Катерина прошла на кухню и розовея от неловкости ситуации, попросила его, если не трудно, съездить в аптеку и...
Малиновский перепугался... Зачем в аптеку? Ей стало хуже? Что случилось?
Но Катерина отрицательно помотав головой, покраснела еще больше и не зная куда девать глаза, прошелестела, что ей нужны прокладки.
Сначала Роман не понял, какие прокладки? Для чего? А потом до него дошло. И он переспросил:
- Гигиенические?
- Да...
- И... давно это у тебя? - Более дурацкого вопроса он задать не мог, потому что Катерина и так стояла красная как рак, а уж после такого... Она метнулась в комнату и захлопнула дверь прямо перед носом Романа. И ему пришлось на свой страх и риск ехать в аптеку и покупать эти несчастные прокладки... А в аптеке на него смотрели как на выходца с Марса, но он это сделал, а когда приехал домой и увидел Катины заплаканные глаза, то, просто молча, с виноватым видом, протянул ей их...
Шмыгнув носом, и немного замявшись, Катя сказала, что уже почти год... Он снова сначала не понял, а когда понял, то удивился безмерно. Неужели у них это так рано начинается, и решил просветить себя на этот счет.
А когда залез в браузер и открыл последние ссылки, то просто не знал куда девать глаза. Оказывается, Катерина специально его провоцировала, строила глазки и пыталась соблазнить... Ее интерес к ранним бракам и всему, что связано с семейной жизнью, оглушил его... От этого открытия Роману резко поплохело и лоб покрылся холодным потом. Но все-таки он выяснил, с какого возраста у девочек обычно наступает это... И оказалось, что Катерина вовсе не исключение из правил... Такое бывает и у девочек моложе Кати, особенно у азиаток... С тех пор он старался держаться от нее на максимально возможном расстоянии. И старался не замечать ее расстроенных взглядов и вздохов.
Вот в такой нервотрепке и происходил переезд.
Нервы Романа дергались, как рыба на крючке, но он даже не представлял себе, что оказавшись на хуторе, наедине с Катериной, его разбушевавшееся воображение сыграет с ним очередную подлянку.

Катерине хутор понравился. Хотя она себе и не так его представляла. Она думала это что-то вроде «Хутора близ Диканьки», а оказалось...
Высокий бревенчатый дом в два этажа, просторные светлые комнаты, камин в гостиной на первом этаже и ковер из овечьих шкур перед ним. Терраса при входе в дом, красивое крыльцо с резными перилами, дорожки перед домом и в саду, выложенные отшлифованным диким камнем, и цветы вдоль них. Красивый сад... И все это было огорожено кирпичным забором, в который были врезаны сделанные из чугунного кружева ворота.

==========
Ну, приблизительно вот такой домик...



Есть картинки других домиков, каждый может выбрать себе такой, который понравится. Скачать можно тут:
Объем 5,53 Мб

http://www.megaupload.com/?d=0IEXOCCY
http://flyfolder.ru/16151202

==========

Такой красоты Катя в жизни своей не видела и потому замерла, широко распахнув глаза и с восторгом осматривая все вокруг.
- Как красиво!... - Шевельнулись губы, выдыхая, а не выговаривая слова. - Боже, как же здесь красиво!
Её восторженный взгляд остановился на создателе всего этого чуда и Катерина бросилась ему на шею, вопя от переполняющего ее счастья.
- Спасибо, спасибо, спасибо!
Малиновский, ошарашенный и оглушенный ее реакцией, не сразу сообразил что к чему, а когда сообразил, постарался как можно спокойнее отстранить ее от себя. Но все равно на губах появилась легкая улыбка, а в глазах зажглись странные огоньки... Это было так необычно для него, что Катя удивленно замерла, пытаясь сохранить это в свой памяти.
Вот так они и переехали.
Поскольку жить они собирались вдвоем, то решили сразу распределить обязанности. Роман взял на себя закупку продуктов и готовку, а также мелкий ремонт и все остальные домашние дела, которые требовали приложения мужских рук. Катерине осталась уборка в доме. Стиркой заниматься решили по мере надобности и если получится — по очереди.
Малиновский стал вести себя еще осторожнее, а Катерина слегка растерялась от всех впечатлений, которые свалились на нее в этот раз. А когда попыталась снова приняться за старое, Роман просто отчитал ее, и заставил пообещать, что такого больше никогда не повторится. Иначе он найдет для нее какую-нибудь женщину, которая будет с ними (Катерина поняла — с ним) жить и заниматься ее воспитанием. Она уже давно уяснила, что этот мужчина слов на ветер не бросает, и ей пришлось смириться. Она не хотела терять ту дружескую атмосферу в доме, в которой она чувствовала себя так хорошо и комфортно, как никогда в своей жизни. Вот только грустно становилось почему-то.

Наступивший октябрь принес дожди и слякоть, пасмурных дней становилось все больше, и осенняя хандра потихоньку заползала к ней в душу. Хотя Катя и старалась не поддаваться и вести себя как обычно, все чаще она замирала и устремляла свой взгляд куда-то далеко, потом спохватывалась и снова становилась той девушкой-ребенком, к которой Роман привык.
Он оплатил ей on-line колледж, и она стала учиться... Наверстывать пропущенное. А весной ей предстояли настоящие экзамены. Она должна была экстерном закончить 7 класс и перейти в 8-й. Малиновский говорил, что образование — это очень важно. Важнее всего остального, и она ему верила и старательно училась, чтобы он не разочаровался в ней.
После октября пришел ноябрь. Дни стали еще короче, солнце выглядывало совсем редко. И хандра навалилась на Катю с новой силой. Она не понимала что с ней, просто потихоньку плакала по ночам в подушку, а днем старалась не показывать вида и вести себя как обычно.
Пару раз к ним прилетал на вертолете друг Романа, Андрей Жданов и с любопытством посматривал на нее. Тогда она уходила и оставляла их вдвоем, а они что-то очень серьезно обсуждали, а когда Жданов улетал, Малиновский еще некоторое время ходил мрачный и задумчивый. Катя не любила Жданова. Почему-то ей казалось, что он против того, что она живет у Романа Дмитрича. Ей казалось это обидным и несправедливым.
Однажды Малиновский сообщил, что ему надо будет уехать на пару дней. Катя испугалась, но постаралась, чтобы он этого не заметил, и ей даже удалось спокойно кивнуть. Совсем как взрослой. Всего пара дней... Это не много, каких-то 48 часов, подумаешь 2880 минут... Она подождет... Она сможет и не испугается... Она же взрослая... Ей столько довелось пережить, а тут... Какие-то двое суток... Ведь ничего страшного... Тем более он сказал, что поставит дом на сигнализацию... Да и собаки во дворе тоже чего-то стоят... Они завели их как приехали. Роман купил их в местном питомнике. Громадные, серо-седые кавказцы... Как он объяснил — они отличные сторожа... Так что бояться ей совсем нечего...
Она уговаривала себя, но к концу вторых суток настолько извелась, что не могла ни есть, ни пить, ни спать. Сидела неподвижно в кресле, свернувшись клубочком, и не сводила взгляда с языков пламени в камине. Она настолько отрешилась от реальности, что не услышала, как хлопнула дверь, и вошедший Роман крикнул:
- Кать, я вернулся...
Недоуменно прислушался, в доме стояла странная, неестественная тишина. Он снова позвал:
- Кать... - И снова ничего. Испугавшись, он метнулся в гостиную и с облегчением перевел дух. Катя была здесь. Но почему она не отзывается? -
Подошел поближе и позвал громче:
- Ка-атя-я...
Сидевшая в кресле девушка вздрогнула, обернулась и непонимающе уставилась на него.
А Роман испугался. Она выглядела почти так же, как в тот день, когда он ее нашел. Подлетев к креслу, он рухнул рядом с ним на колени.
- Что случилось?
А Катя, как-то странно всхлипнув, рванулась к нему и, что есть силы, обняла.
- Ты вернулся... - Она даже не заметила, что обратилась к нему на «ты».
Малиновский замер. Потом осторожно обнял ее в ответ.
- Конечно, я вернулся, глупенькая... Ну, ты что? - Он гладил ее по волосам и чувствовал, как дрожит ее худенькое тело, и странная нежность к этой девочке-женщине заполняла его душу... Это было очень необычно и слегка пугающе, но почему-то он не старался в этот раз отстраниться... Он чувствовал, что Кате это необходимо... Необходимо вот это объятие, необходимо тепло живого человеческого тела... А он просто глупец! Она ребенок совсем, а он оставил ее одну в доме, вокруг лес и никого. Конечно, она боялась, но она ведь смелая малышка, а он не понял... И оставил ее... Больше он так не поступит... Больше она не будет одна.
Наконец Катя его отпустила. Он посмотрел ей в глаза и ласково улыбнулся.
- Прости... Я больше не буду так уезжать...
- Ничего... Ты вернулся... Все в порядке...
А он взял в ладони ее лицо и серьезно, без улыбки повторил.
- Прости...
- Прощаю... - Катя шепнула, ее губы шевельнулись, и его потянуло к ним как магнитом. И только слегка коснувшись их своими губами, и почувствовав, как его шарахнуло, он пришел в себя и резко отстранился... Ошеломленно помотал головой, а потом охнул, сгорбился и закрыл лицо руками.
А Катя, ошеломленная не меньше него, замерла, боясь пошевелиться и спугнуть это мгновение счастья, прекрасно понимая, что такое вряд ли повторится... Он теперь еще сильнее будет от нее шарахаться, она такого не хотела, и поэтому она не должна... Катя закрыла глаза и почувствовала в груди странный комок, который мешал дышать... Сделав несколько глубоких вдохов, она справилась с собой и комок исчез... Пусть ей будет трудно... А она все равно не должна... Она же видит как ему тяжело... Как он мучается... И поэтому она больше не будет портить жизнь такому замечательному человеку, и теперь будет осторожной... Она будет следить за каждым своим жестом, каждым словом... Чтобы не осложнять ему жизнь... Теперь она хотела, чтобы он был счастлив... Она не понимала, почему так чувствует... Но она желала этому мужчине огромного счастья и она не будет больше мешать... Она отойдет в сторону, и будет просто взрослеть рядом с ним... А потом... Когда-нибудь... Она уйдет... Но пока она не станет об этом думать... Сначала она должна вырасти и повзрослеть...
Да-а... Катерина не понимала что с ней... Она не понимала, что перешагнула рубеж, который не все взрослые преодолевают в своей жизни... Она не понимала, что она уже повзрослела. И не смотря на свой, такой юный, возраст, поняла главное — любимый человек должен быть счастлив!!! А это и есть взросление. Это и есть любовь!!! Только Катя не сформулировала для себя это в словах. Формулировать у нее получалось пока только в чувствах и ощущениях. Но за чувствами и ощущениями рано или поздно придут слова, и Катя поймет... И скажет, что она чувствует к этому мужчине, а пока... Пока она интуитивно, на ощупь старалась нащупать ту ниточку, которая ведет к правильным поступкам, к осознанным решениям и к воплощению в жизнь этих решений.
Она открыла глаза и посмотрела на Романа.
- Роман Дмитрич...
Ее тихий голос вывел мужчину из ступора.
- Роман Дмитрич, простите меня... Это я виновата... Я не хотела, честное слово...
Ошеломленный Малиновский, молча смотрел ей в глаза не в силах произнести ни слова.
- Это больше не повторится, я Вам клянусь!
И пристальнее всмотревшись ей в глаза, Роман понял, что на этот раз это действительно так. Но вместо радости, внутри разлилась горечь от осознания того, что она права... Что не судьба... Что быть вместе невозможно и недопустимо... Что так правильно и должно быть... Что он сам твердил ей об этом все это время и теперь кажется, она всерьез восприняла его предупреждения... Он должен радоваться... Радоваться... Но не было радости... На его плечи словно положили неподъемный груз, который отныне ему придется тащить в одиночку...
По-крайней мере, в тот момент ему так казалось.

Глава 3.

Ноябрь плавно перетек в декабрь... Они мирно встретили Новый 2005 Год и Рождество. Катя держала слово и теперь, наблюдавший за ней Роман, терялся в догадках, что же у нее на уме. Ее мысли стали для него недоступны. Она иногда сидела, устремив взгляд куда-то в никуда и о чем-то думала, покусывая губы и хмуря брови. Однажды он спросил, но она отговорилась какой-то ерундой, хотя и он и она поняли, что эта «ерунда» ложь. С тех пор он не спрашивал. Если захочет, то скажет сама, а если нет, что ж... Должны же быть и у нее маленькие тайны. Теперь ему было легче справляться со своими неправильными желаниями. Катя его не провоцировала, старалась ни намеком, ни жестом не дать ему усомниться в ней, в ее поступках... И с одной стороны он облегченно вздыхал, а с другой мучительно, иногда до скрежета зубовного, сдерживал рвущееся наружу желание схватить ее в охапку и целовать... целовать... целовать... Но такие порывы проходили, и он опять облегченно вздыхал.
А что же Катя?
А Катя старалась изо всех сил держать слово. Она каким-то шестым чувством определяла, когда Малиновскому трудно обуздать разбушевавшиеся эмоции и в такие моменты старалась как можно реже показываться ему на глаза. Потом, когда напряжение его покидало, они опять общались как друзья... Шутили, смеялись... Вот только улыбаться с каждым разом ей становилось все тяжелее и тяжелее. Почему так, она не понимала... Ведь сейчас у нее все хорошо... Вот только посоветоваться ей не с кем... Конечно, интернет есть и есть куча форумов, где можно задать мучающий тебя вопрос, только это все не то... Ей хотелось, чтобы кто-то просто сел и выслушал ее... Выслушал ее рассказ о всех сомнениях, что терзают её разум, о мучительной боли, которая иногда накатывает ни с того ни с сего и разрывает ей душу... Хотелось просто поговорить... Просто... Но невозможно... Да и не станет она рассказывать постороннему человеку обо всем, что с ней происходит... Несколько раз Роман Дмитрич начинал разговор о том, что с ней случилось, но она не хотела говорить, она не хотела рассказывать ему… именно ему, о том, что с ней произошло... Сейчас, узнав его получше, она прекрасно понимала, что он не успокоится пока не найдет ее обидчиков. Но она не хотела этого, и не потому, что боялась их, а потому, что боялась за него. Боялась, что он пострадает, боялась его потерять и потому молчала. Но с каждым днем ей становилось все труднее держать всё в себе. И она нашла выход — она начала вести дневник. И в тот момент, когда ей в голову пришла эта идея, она тут же достала общую тетрадь в твердом переплете и начала писать... На страницы дневника она выплескивала свою боль, свои надежды и сомнения, свои страхи, свою неуверенность и свою любовь... Любовь к человеку, спасшему ее, перевернувшему ее жизнь и заставившему снова поверить в человеческую доброту, порядочность, честность...
Дни шли... Собирались в месяцы... Минул январь, за ним февраль... Началась весна. Март растопил лед, превратив высоченные сугробы сначала в ручейки, а потом в ручьищи, уносящие в своих потоках зимнюю стужу... Апрель принес с собой начинающий зеленеть лес, пробивающуюся траву, пение птиц и непередаваемую свежесть воздуха. Пахло весной... Природа возрождалась...
А на хуторе, казалось, все было по-прежнему... Если бы кто-то посмотрел со стороны, то ничего необычного не заметил бы. Все было как всегда. И только его обитатели чувствовали, что что-то не так... Точнее обитатель.
Роман все чаще приглядывался к Катерине. И чем больше смотрел, тем больше ощущал, что с ней не все в порядке. Она как будто замерла. Вроде бы ходила, так же улыбалась, шутила, но вот глаза... Ее глаза - они словно медленно умирали... И он никак не мог понять почему... Точнее догадки у него были, но он гнал их от себя и пытался найти разумную, все объясняющую причину... и не находил.
В конце апреля отметили ее 14-летие, но даже праздник, устроенный им не помог расшевелить Катю. Ее оболочка веселилась, но глаза говорили о другом. Они просто кричали о помощи, и Малиновский переживал... Он никогда так не чувствовал другого человека... Может быть только Жданова, но и то не до такой степени, а тут... У него внутри все переворачивалось от боли, когда он встречал ее взгляд. И не знал что делать... Впервые в жизни он не знал, как ей помочь, потому что она закрылась от него... Спряталась в свою раковину, и к ней стало не пробиться... Он пытался ее разговорить, пытался спросить, но ответа так и не дождался... Она то отшучивалась, то несла какую-то чепуху, не имеющую никакого отношения к его вопросу... И таяла... По-другому это назвать было нельзя... Она таяла... На лице остались одни глаза, одежда, которая раньше сидела на ней как влитая, вдруг стала велика... А ему оставалось только беспомощно наблюдать за всем этим... Потому что он ничего не мог сделать... Или мог... Вот только если он это сделает, как же ему жить дальше?
Закончился апрель, начался май, а потом июнь... Катерина сдала экзамены экстерном за 7-й класс и теперь была свободна до осени. Но она не хотела свободы, она хотела, чтобы ее мозги постоянно были заняты, иначе она просто сойдет с ума... Просто сойдет... Потому что дальше терпеть не было сил... Находиться с ним рядом и не сметь показать, что на самом деле чувствуешь — это такая мука... Но она терпела, потому что дала слово... Терпела из последних сил... Но рано или поздно силы кончаются... Не каждый взрослый выдержит такое, а тут девочка, побывавшая в аду и вернувшаяся... Но ад оставил след, и нервы Катерины не выдержали.
Однажды она не спустилась к завтраку, и Роман пошел ее поторопить. На стук она не ответила, а когда он зашел в комнату, то услышал, как она бредит... Дотронулся и отдернул руку. Катерина пылала жаром...
Роман запаниковал. Перепугался настолько, что привез ее в город, в больницу. Диагноз: устойчивая пиретическая лихорадка. Он прекрасно знал, что это такое и испугался еще больше. Отчего, ведь вчера все было нормально, а утром на тебе... Врач спрашивал, не случалось ли стрессов, каких-нибудь неожиданных неприятностей. Роман ничего ответить не мог. Оставил расписку, взял ответственность на себя и увез Катю обратно на хутор. Обтер ее уксусом, сделал жаропонижающий укол и стал ждать. От волнения не находил себе места, дрожащими руками пытался прикурить сигарету — не вышлю... Плюнул, бросил, снова уселся рядом с постелью, взял ее руку в свою и так просидел больше часа, мысленно молясь всем богам за нее.
Он не мог потерять Катю. Если она умрет, то и ему жить незачем. Роман вдруг понял это совершенно отчетливо. Вся его жизнь - это она. Когда и как такое получилось, он не мог бы сказать, просто знал об этом и все. И теперь, главное чтобы она очнулась. Он все для нее сделает, перевернет небо и землю, сам себя вывернет наизнанку, но сделает так, чтобы она была счастлива... И плевать, чего ему это будет стоить... Он готов заплатить любую цену, только бы она выжила, осталась с ним, в этом мире.
И дождался. Катя открыла глаза и недоуменно уставилась на него. Попыталась что-то сказать, но связки не слушались. Наклонившись к ней, Роман осторожно приложил ладонь к ее лбу. Температура явно спала.
- Не говори пока... - Он с нежностью посмотрел на нее. - У тебя лихорадка, температура высоченная, тебе надо как можно больше пить и лежать.
В Катиных глазах появилось удивленное выражение.
- Выздоравливай, а потом мы поговорим... Обо всем... - Он снова наклонился к ней и поцеловал... в лоб... - Отдыхай, Катюш, а я посижу рядом... Не бойся, не уйду.
Катя растерянно наблюдала за ним, не понимая, что такое случилось, что он так себя ведет. Роман грустно улыбнулся.
- Спи... Тебе надо встать на ноги... - Он сжал ее руку, а потом поднес ее пальчики к губам и поцеловал. - Спи, солнышко и ни о чем не беспокойся... Главное — это ты... - И помолчав, добавил. - Для меня ты — самое главное. - И снова улыбнулся.
А Катерина вдруг ощутила такой покой после его слов, что глаза сами собой закрылись, и она провалилась в сон, а когда проснулась на следующий день, то от температуры не осталось и следа.

Пока Катя спала, Малиновский мерил шагами гостиную. Он чуть не потерял ее сегодня. Еще бы чуть-чуть и все... До сих пор отголоски испытанного им ужаса терзали его. И теперь хотел он или не хотел, но решать что-то было надо. Он не переживет, если с Катей снова это случится. Она слишком молода, чтобы выдерживать такие нервные потрясения. Тем более, что жизнь ее не баловала. Ее нервная система и так ослаблена, а в последние месяцы подверглась огромному давлению и в этом виноват он. Это его принципы, так не кстати вылезшие наружу, виноваты... и он виноват... Он виноват в том, что Катя слегла. И теперь ему следует исправлять все, что наворотил... Только вот как это сделать, он не представлял. Но сделать это было надо...
Он остановился и уставился в окно. За забором виднелся лес, макушки сосен слегка покачивались, и, казалось, словно волна идет по деревьям, заставляя их следовать за собой. Вот и его такая волна вела... Даже не волна, а цунами какое-то, накатило и потащило за собой, а он ничего не смог с этим сделать. А что можно сделать со стихией? Только приспособиться к ней, иначе она снесет, сломает тебя и понесется дальше, круша и куроча все вокруг... Н-да... Стихия... А жертвой оказалась Катя... Катенька... Катюша... Самый любимый на свете человечек, которого он старался уберечь от всего этого и не смог... Не смог остановить девятый вал и теперь пожинает плоды...
Роман тяжело вздохнул и отвернулся от окна, направившись в спальню к Катерине. Он сегодня глаз с нее не спустит. Будет дежурить возле ее постели и не позволит, чтобы она оставила его. Он не даст ей умереть... Не даст... И будь что будет... А завтра они поговорят и выяснят все... Он один за все ответит... Он, а не она. Девочка моя... любимая... единственная... Он все скажет ей, и они будут счастливы вопреки всему и всем... Что ему человеческие законы, когда из-за них он чуть было не потерял ее... А Бог его поймет... Не может не понять... Влюбленных Бог не судит.
Просидев почти всю ночь возле Катиной постели, и убедившись, что температура больше не поднимается, он отправился на кухню готовить завтрак.

Проснувшись, Катя почувствовала необыкновенный прилив сил. Приняв душ и одевшись, спустилась вниз. На кухне, мурлыча себе под нос известный шлягер, Малиновский сервировал стол. Вслушавшись, Катя изумилась, неужели он слушает современную попсу...

Давай оставим всё, как есть,
Пока мы счастливы с тобою.
Мы грешники и да, и нет.
Скажи, что толку спорить нам с судьбою?...

Давай оставим всё, как есть
Счастливых Бог не судит.
Давай оставим всё, как есть,
И будь что будет.
Пока горит шальной рассвет,
О дне грядущем не мечтай.
Давай оставим всё, как есть, давай.

Я не боюсь, не в этом суть
Мне всё равно, что скажут люди...

(Т.Овсиенко «Давай оставим все как есть»)

- Доброе утро... - Воспоминания о вчерашнем посещении Романа ее спальни были довольно смутными, и Катя боялась, что это просто галлюцинации из-за температуры, поэтому она не знала как себя вести и просто робко улыбнулась.
Роман обернулся.
- Доброе...
А в глазах нежность и что-то еще, такое родное и невысказанное, что стало все понятно без слов. Ничего ей вчера не привиделось. Все было на самом деле. И то, что ее пальцы помнят след от его поцелуя — это тоже, правда.
- Завтрак? - Он улыбнулся глазами.
- Завтрак... - Катя согласно кивнула головой, а в глазах счастье плещется, того и гляди, захлестнет и унесет.
Ели они молча, каждый готовился к предстоящему разговору и молча строил фразы, задавал вопросы, и сам же на них отвечал, потом сметал все слова и начинал формулировать по новой...
После завтрака переместились в гостиную. Кресло напротив камина занял Малиновский, а Катя немного растерялась, решая, где же ей устроиться, и вдруг...
Рука Романа нежно обхватила ее запястье, и потянула к себе и... Вот Катя уже у него на коленях. И его глаза смотрят в ее... Дыхание смешалось...
- Кать... - От его шепота у нее сносит крышу. Она потерялась в вихре ощущений, таких долгожданных, таких желанных... - Катенька... - Его руки обнимают ее, нежно, бережно... Его лоб прижимается к ее щеке, - Теперь все будет по-другому. - Она с трудом понимает, о чем это он. - Я люблю тебя, девочка моя... Люблю, слышишь?!
И Катя плавится от его слов. Щека начинает гореть. Она робко поднимает руку и дотрагивается до его волос. Шелковистая масса скользит сквозь ее пальчики. Роман замер. Это ласка обрушивается на него... Он готов так сидеть вечность... Чувствовать ее рядом, ощущать, как она дышит, прикасаться к ее коже... Он готов никогда не размыкать рук, пусть только попросит — он готов для нее на все!
А Катя улыбается. Как же давно она этого ждала. Она уже не помнит, как же жила, когда Романа не было в ее жизни. Она не жила до него... Ее не было... Это он помог ей появиться на свет. Только благодаря ему она родилась. Вот здесь, сейчас... Эмоции захлестывают, дыхание учащается...
- Я люблю Вас, Роман Дмитрич... - Ее признание, произнесенное вслух, словно соединяет их воедино. Они — одно целое и, кажется, никто и ничто не сможет разорвать эту связь, она прочнее каната, она в их душах. Это их души слились здесь и сейчас. Две половинки нашли друг друга, и слова ничего не значат. Это всего лишь посторонний шум, души говорят напрямую... Им кажется, что весь мир сейчас только для них, Вселенная для них, звезды падают к их ногам и кружатся золотым хороводом... Счастливых Бог не судит...
Роман поднимает голову, и его губы находят ее губы, невесомое прикосновение, а кажется, что их подхватило что-то и унесло... Ни одной мысли в голове, только глаза в глаза, только кожа к коже и снова разговор губ. Касание, первый поцелуй, ошеломление в ее глазах и лукавые искорки в его. Еще... и еще... и еще... Катя задыхается от избытка ощущений.
Роман отрывается от ее губ. Тяжело дышит и покрепче прижимает ее к себе, а она утыкается лицом куда-то между шеей и ключицей, прижимается к нему и счастливо жмурится.
Немного отдышавшись, они начали постепенно приходить в себя.
- Что это было, Кать? - Опыт Малиновского никак не подготовил его к такому взрыву чувств.
- Это ты...
- Это было сказочно, ты знаешь?
- Это все ты... - Она обращается к нему на «ты» и он понимающе улыбается. - Я люблю тебя...
- Я люблю тебя...
Теперь и Малиновский счастливо жмурится.
Он ласково проводит кончиками пальцев по ее щеке, наблюдая, как смущенный румянец начинает заливать ее лицо.
- Катюш...
Взмах ресниц и Катя смотрит на него. Тяжело вздохнув, Роман договаривает.
- Нам все-таки надо поговорить.
Согласно кивнув головой, Катя попыталась встать на ноги, но он не отпустил. Сполз с кресла вместе с ней и устроился на ковре, усадив ее перед собой, и обхватив руками. Ее спина прижимается к его груди, а голова сама собой откидывается на его плечо. Не выдержав, Роман касается губами ее ушка, шеи, скользит губами по коже... Катя, прикрыв глаза, впитывает эти ощущения, теряется в них. Для нее все это новое, неизведанное...
Мужчина прижимается щекой к ее волосам, и некоторое время смотрит на огонь в камине... Молча... Катя тоже молчит... Им хорошо вот так... Сидеть и молчать вдвоем... Они забыли о возрасте, забыли обо всем... Остались просто мужчина и женщина, и им хорошо... И им ничего больше не надо, только быть вместе, засыпать вместе и просыпаться тоже вместе...
- Как хорошо... - Катин шепот проносится по комнате, отражается от стен и возвращается к сидящей у огня паре, снова и снова объединяя их.
- Хорошо... - Эхом откликается Роман, и теперь его шепот обволакивает их, делает еще ближе, еще роднее.
И вроде бы разговор уже не нужен. Этим двоим и так все ясно, так зачем лишние слова?... Зачем шелуха, когда сейчас между ними их настоящее, оно внутри них, вокруг них, вместе с ними... Это их реальность, их бытие... И говорить не о чем.

Глава 4.

У проснувшегося Малиновского, в памяти всплывали картинки произошедшего днем. Это было волшебно, необыкновенно, чудесно... И та, которая подарила ему все это, сейчас сладко посапывала у него на плече, в кольце его рук. Его Катенька... Теперь уже точно его... Теперь он не будет задумываться, он просто будет жить и постарается быть счастливым, и сделать счастливой ее - Катю. Самую лучшую женщину на свете.
Днем они долго сидели и молчали, глядя на огонь. Им было уютно друг с другом. Все неясности остались в прошлом, все недосказанное подождет. Потом, их словно что-то подтолкнуло. Глаза встретились и уже не отпускали. Губы требовали поцелуев. Развернув Катю, Роман обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Оторвавшись от ее губ, он провел по ним кончиками пальцев, от этого прикосновения они раскрылись, и Катя легонько застонала...
Осторожно уложив ее на ковер, он устроился рядом и положил ее голову на сгиб своего локтя. Снова начал целовать... Теперь уже настойчиво, требовательно... Ее губы раскрылись навстречу его языку, и тот, ошалев от вседозволенности, принялся хозяйничать у нее во рту... Обхватив его руками за шею, Катя начала отвечать, неумело, словно пробуя свои силы... но эти поцелуи сводили Романа с ума... Зачем ему ее умение, главное чтобы она целовала его, ему все равно как, лишь бы целовала...
Его другая рука переместилась на ее бедро и легонько поглаживала его, чувствуя, как оно вздрагивает... Ткань платья поползла вверх, рука скользнула под ткань и прикоснулась к коже... Катя вздрогнула, но он не дал ей испугаться, его поцелуи стали долгими, нежными и ленивыми. И было неясно, когда заканчивается один и начинается другой.
Платье отлетело в сторону, туда же отправилась его рубашка и джинсы и вот он уже прижимается к ней обнаженным телом. Она начала осторожно гладить его спину и руки, касаясь то кончиками пальцев, то, впиваясь ногтями... Постепенно Катерина утрачивала контроль над собой, над своим телом.
Роман не останавливался ни на минуту, он слегка подвинулся и лег на нее сверху, продолжая целовать... Его руки занялись исследованием ее тела, а глаза внимательно следили за ее реакцией... Вот тихий довольный вздох... Вот всхлип и возбужденная дрожь... Лифчик полетел следом за платьем, но ей было все равно... Его ладонь обхватила нежное полушарие и слегка сжала, пальцы коснулись соска, Катерина задохнулась от удовольствия. Он осторожно перевернул ее на живот и принялся целовать ее спину, спускаясь все ниже, касаясь ее кожи языком так, что она начала извиваться он удовольствия, слегка постанывая в такт его движениям. Дойдя до границы трусиков, он потянул их вниз, продолжая целовать ее, вскоре и этот предмет ее туалета исчез. Его теплая ладонь легла ей на ягодицы, слегка придавливая, а пальцы другой руки коснулись ее меж бедер. Катерина испуганно дернулась. Тут же ее снова перевернули на спину, его губы вернулись к ее губам, утешая и лаская, а рука продолжала осторожно поглаживать ее между бедер… Вот пальцы коснулись клитора и словно электрический разряд пронзил все ее тело, заставляя выгибаться и ловя открытым ртом воздух... Она беспомощно застонала, приподнимаясь навстречу его движениям. Продолжая ласкать клитор, Роман медленно ввел палец по влагалище, оно было узкое и тугое... Он облегченно вздохнул — он у нее первый... Изнасилования не было... Начал движение пальцем, то, почти полностью вынимая, то, погружая его полностью... Катерина, раскинувшись под ним, тяжело дышала, удовольствие накатывало на нее и она начала метаться...
- Пожалуйста... пожалуйста... - Она сама не до конца понимала, о чем просила, но ее лихорадочный шепот невероятно возбуждал Малиновского и он уже еле сдерживался... - Пожалуйста... - Длинный протяжный стон вырвался у Катерины... Сердце стучало как бешеное. Руки судорожно вцепились в ворс ковра. Она извивалась под тяжестью его тела, стараясь получить нечто, что только он мог ей дать...
- Катенька... - услышала она его шепот, - Девочка моя... Ангел мой... Сейчас будет немного больно...
- Скорей... - Из груди вырвалось рыдание, - Не могу больше... Не могу-у...
- Да... Да...
Роман раздвинул ее ноги еще шире, разместился между ними и...
Катерина почувствовала давящее движение между ног. Ее мышцы непроизвольно сократились, не пропуская захватчика внутрь, но пальцы мужчины уже нащупали ту самую чувствительную точку и слегка погладили, а потом нежно надавили... Новая волна наслаждения, заставила ее содрогнуться, ее бедра приподнялись, и давящее движение проникло глубже... Одним решительным ударом мужчина проник внутрь и замер, придавив ее бедра, не давая шевельнуться и освободиться, а поцелуями гася крик.
- Сейчас... Сейчас все пройдет... - Он губами собирал со щек соленые капельки... - Потерпи... Сейчас... - Он шептал ей еще что-то успокаивающее и не двигался, терпеливо дожидаясь того момента, когда ей станет легче...
Катя открыла глаза, и Роман снова поцеловал ее. Их взгляды встретились...
- Больно... - Пожаловалась она.
Медленно, стараясь делать это как можно нежнее, он освободил ее от себя.
- А так? - Он снова коснулся губами ее губ, слегка прикусив и лизнув их языком.
Катерина перевела дух. Его ладонь продолжала поглаживать грудь, и удовольствие стало возвращаться. Она снова почувствовала, как теплая волна прошла по ее телу, глаза затуманились...
Внимательно наблюдая за мельчайшими изменениями в выражении ее лица, Роман снова начал ласкать ее. Он целовал ее шею, грудь живот, спустился ниже и раздвинув ее бедра провел между ними языком... Катя дернулась и застонала... Боль все еще была, но это фиксировалось где-то на периферии сознания... Его язык затеял игру с ее плотью, и Катерина потерялась... Ее голова моталась из стороны в сторону, из горла вырывались стоны, ей казалось, что она сейчас не выдержит... Взорвется... разлетится на куски... И вот его язык коснулся ее чувствительного местечка, взрыв последовал тут же... Ее тело выгнулось, задрожало от немыслимого, невыносимого удовольствия, содрогнулось... И обессилев, Катя упала на ковер, тяжело дыша, не в силах двинуть даже пальцем...
Роман, обняв ее, ласково провел ладонью по лбу, его губы легкими, невесомыми поцелуями касались ее век, щек, губ, подбородка. Он шептал ей нежные, успокаивающие слова...
Постепенно ее дыхание успокоилось, стало размеренным, и она медленно уплыла в страну морфея, слишком измученная даже для того, чтобы открыть глаза.
А Роман, еще долго смотрел на нее, вновь и вновь переживая то, что случилось... И не важно, что сам он так и не достиг разрядки, у них еще будет время... Вся жизнь впереди... А пока... Он осторожно встал, поднял ее на руки и унес в спальню... Уложив на кровать, устроился рядом, обнял ее, глубоко вздохнул и уснул.

Когда Катерина открыла глаза, солнечный свет уже немного потускнел. Из-за не задернутых штор в окно заглядывало небо, постепенно приобретавшее оттенок лаванды.
Роман провел губами по ее щеке, осторожно приподнял за плечи, усадив на постели. Катя посмотрела на лежавшего рядом любимого мужчину. Волосы слега растрепались после сна, в глазах бескрайняя нежность, на губах счастливая улыбка...
- Мне это не снилось... - Шепнула Катя прямо в его улыбающиеся губы и коснулась их легким поцелуем. - Здравствуй...
Он наклонился и ткнулся носом в ее волосы.
- Здравствуй, любовь моя... Навсегда моя... - Пробормотал он еле слышно. - Теперь не отдам никому.
- Не отдавай... - Она положила ладошку ему на грудь и прижалась щекой к его коже, слегка повернувшись на бок. Между ногами засаднило, и она негромко охнула.
Отстранившись, Малиновский внимательно посмотрел на нее.
- Болит?
- Немного...
- Сейчас...
Он соскочил с кровати, взял ее на руки, прижал к себе и поцеловал... А она обвила руками его шею и затихла.
Войдя в ванну и поставив Катю на ноги, он включил душ, намочил небольшое полотенце и взглянув на смутившуюся Катерину, попросил:
- Позволь мне... - Он осторожно коснулся ее промежности намоченным полотенцем. - Так полегче?
Горячий компресс сделал свое дело, и саднящее чувство исчезло.
- Прости, я знаю, что тебе все еще больно. - Он убрал полотенце и потянулся за душем. И еще один согревающий компресс был приложен к ее интимному местечку.
Катя прикрыла глаза, чувствуя, как тепло от компресса растекается по низу живота и заставляет мышцы сжиматься в предвкушении удовольствия.
- Ром... - Она потянула его на себя, - обними меня.
Малиновский, обхватив девушку руками за талию, переместил ее в джакузи и открыл краны... Запрокинул голову и вгляделся в ее взволнованное лицо, на котором отражались все переживаемые ею в этот момент эмоции.
- Тебе пока нельзя, Катюш... - Притянул ее к себе. - Надо подождать хотя бы недельку, чтобы все зажило... - Он уткнулся лицом в ложбинку между ее грудями, потом снова посмотрел ей в глаза... - Потерпи...
- А как же...
- У нас вся жизнь впереди, солнышко... - Он потерся носом сначала об одну ее грудь, потом о другую и довольно вздохнул, - И не беспокойся обо мне... Со мной все в порядке...
Она кожей почувствовала, что он улыбается, обхватила руками его голову, прижалась к макушке щекой и тоже улыбнулась.

Глава 5.

Наступила осень. Прошел ровно год с того момента, как Роман нашел ее в парке, и Катерина до сих пор не переставала благодарить судьбу за этот подарок. И неважно, судьба это или счастливый случай, но ей повезло... Фантастически повезло... Таких людей как Малиновский она не встречала никогда... И главное — он ее любит... Катя не переставала удивляться этому факту. Если в начале их знакомства он шарахался от нее даже при намеке на легкий флирт, то теперь при любой возможности старался обнять, прижаться или хотя бы коснуться ее. После потери девственности и испытанной при этом боли, Катя немного боялась следующего раза... Но боли больше не было, и когда Роман вошел в нее, всплеск эмоций просто оглушил Катерину. Экстаз оказался настолько силен, что она почти потеряла сознание... Ощущение наполненности, единения с ним показались ей высшим счастьем. Чувствуя, как он двигается внутри нее, она закричала от полноты ощущений, и вцепившись в Романа, напряглась, как струна, а потом внутри нее что-то взорвалось и она поплыла на волнах ярчайшего, чувственного удовольствия, выкрикивая что-то бессвязное и что есть силы прижимаясь к содрогавшемуся в оргазме, мужчине.
Теперь у них с Ромкой все хорошо... Так, как Катерина и мечтала когда-то.
Но оставалось еще кое-что, что не давало Кате покоя. Она так и не рассказала ему о себе... А желание рассказать, с каждым днем было все больше... И не о детском доме или приемных родителях, а о том, что было до всего этого... В ее памяти вспыхивали незнакомые картинки, звучали голоса, появлялись воспоминания о том, как чьи-то ласковые руки гладят ее по голове, а она сидит у кого-то на коленях и весело смеется... Это было непонятно и заставляло задуматься...
А сегодня она, наконец, получила паспорт. Как Малиновскому удалось устроить этот фокус, она не представляла. До сих пор девушка как-то не задумывалась о том, что ей нужны документы хотя бы для того, чтобы учиться в школе... Только теперь ей вдруг пришло в голову, а как ее вообще приняли туда? Ведь Малиновский ей никто... А он везде расписывался за нее, и почему-то ни у кого не возникало вопросов по этому поводу... Она решила выяснить это, когда подвернется удачный момент.

Однажды вечером, когда за окном моросил мелкий, противный осенний дождик, они сидели на диване в гостиной и смотрели кино. Кто-то кого-то ловил, что-то взрывалось и загоралось... Катя лениво следила за действиями героев, особо не вникая ни в слова, ни в сюжет. Задумавшись, она не заметила, как вздохнула, и почувствовала, как напряглись обнимавшие ее руки. Подняв глаза, она наткнулась на внимательный взгляд Романа.
- О чем задумалась?
Немного посомневавшись, она все же начала рассказывать о беспокоивших ее в последнее время видениях.
Ромка внимательно слушал, хмуря брови, а когда она закончила — задумался. Все оказалось гораздо сложнее, чем он представлял себе. Он понимал, что о многом она умолчала, но если эти ее видения правда, а это, скорее всего, так, то как она оказалась в детском доме? И куда делись ее настоящие родители?... По ее воспоминаниям он мысленно прикинул ее тогдашний возраст — года 3, не больше... Значит, прошло уже больше 10 лет, как она рассталась с теми людьми из видений. И хотя весь этот год он занимался поисками хоть каких-то зацепок, результатов было - кот наплакал. Жданов от своего имени нанял частных детективов, а те оказались в затруднительном положении... Как только они натыкались хоть на какой-то след, этот след немедленно обрывался кем-то, к кому они никак не могли подобраться... Документы и свидетели исчезали как по волшебству, и опять приходилось начинать все с начала... А в последнее время вообще начались странности... У машины Жданова оказались не работающими тормоза... Затем, лифт в Зималетто рухнул в шахту из-за лопнувшего троса, буквально за несколько секунд до того, как в нем оказался Андрей. Он чуть не угодил под колеса джипа, неожиданно влетевшего на стоянку перед Зималетто... Это напрягало и заставляло друзей задуматься... А теперь вот еще и рассказ Кати... Все это смахивало на действия достаточно крупной организации, как-то связанной с усыновлением детей, и имеющую прикрытие на самом верху, а это было уже очень серьезно.
- Кать... - Он, наконец, кое-что решил для себя. - А если мне придется уехать на несколько дней, и с тобой здесь поживет Андрей, как ты к этому отнесешься?
Развернувшись лицом к нему, Катя встревожено уставилась на Малиновского.
- Как это?... Что ты задумал?...
Роман замялся. Ну не рассказывать же ей о том, чем они со Ждановым занимались в молодости.
А страх постепенно заполнял Катерину. Почему-то ей казалось, что если Малиновский уедет, она не увидит его больше никогда. Ее даже затрясло.
- Нет... Не уезжай... Нет...
- Катюш... - Роман крепко, но бережно прижал девушку к себе и почувствовал ее дрожь. - Ты же все понимаешь, правда?... Надо выяснить все до конца. Эта неизвестность не может длиться вечно.
- Может... Может... - Ее глаза потемнели от тревоги, а губы затряслись. - Не уезжай... Я не хочу...
- Катенька... - Немного отстранив от себя, он погладил ее по щеке, заправил за ухо выбившуюся прядку волос и нежно поцеловал в уголок дрожащих губ. - Тебе совершенно нечего бояться... Андрей тебя не обидит...
Катерина отчаянно замотала головой из стороны в сторону.
- Нет!... Нет!... - Как объяснить ему, что она боится совсем не этого. Судорожно втянув в себя воздух, она попыталась остановить начинающийся приступ паники. - А вдруг... - Она снова глубоко вздохнула, закрыла глаза и постаралась взять себя в руки.
- Что вдруг, Катюш? - Малиновский продолжал успокаивающе гладить ее по голове.
- Вдруг ты не вернешься? - Распахнула глаза и в ожидании ответа пристально всмотрелась в его лицо.
Ладонь, гладившая волосы, замерла, а потом теплые пальцы взяли ее за подбородок и глаза Малиновского серьезно посмотрели в, полные тревоги, глаза Катерины.
- Ты мне веришь? - Он ждал ответа.
- Да...
- Тогда не смей во мне сомневаться, слышишь?! - В его голосе проскользнули яростные нотки. - Я всегда буду возвращаться к тебе, где бы я ни был... Всегда!
- Обещаешь?
- Обещаю!
Катя еще некоторое время смотрела на него, не зная, что сказать или сделать, чтобы его переубедить... А потом обмякла, поняв, что он уже все решил и ничего теперь не изменишь.
Посидев молча некоторое время, она вдруг встрепенулась...
- Когда?
Роман отвел глаза.
- Как только я свяжусь с Андреем, и он прилетит.
- Когда?!!!
- Скорее всего, завтра...
- Завтра... - На автомате повторила она. - Как завтра?! - Ее подбросило от ужаса, когда смысл ответа дошел до ее сознания. - Уже?!!!
Малиновский прекрасно понимал Катино состояние, и потому, ничего не говоря, обнял ее, стараясь передать ей свою силу и уверенность.
А Катерина вцепилась в его свитер и, уткнувшись лицом ему в грудь, тяжело дышала, пытаясь удержать рвущиеся наружу слезы. Она не хотела, чтобы он видел как ей плохо на самом деле, хотя она и сомневалась, что сможет обмануть такого проницательного человека, как ее Ромка.
Прежде чем идти спать, Роман дозвонился до Андрея. Поняв друг друга с полуслова, впрочем, как и всегда, Жданов сразу же с ним согласился. Всё остальное они решат, когда он прилетит.

В эту ночь они словно с цепи сорвались. Было такое ощущения, что эти двое никак не могут насладиться друг другом. Катино отчаяние, при мысли о расставании, выплескивалось на Романа, трансформируясь в бешеную страсть. Она словно пыталась поставить на нем свою печать, оставить свой след, чтобы он знал и помнил, и вернулся к ней... Чтобы обязательно вернулся!... Без него она умрет...
А Малиновский, видя и понимая все это, пытался хоть немного успокоить ее, он шептал ей на ухо нежности, сладкие обещания, признавался в миллионный раз в любви и обещал вернуться... Снова... И снова... И снова... Пока она, окончательно обессилев, уже была не в состоянии слышать его... Ее глаза слипались, а она боролась со сном, чтобы еще раз посмотреть на него, прижаться, поцеловать и получить поцелуй в ответ...
Измученные, они уснули только под утро.

Глава 6.

Жданов прилетел, едва рассвело.
Катя находилась в таком напряжении, что, казалось, коснись — заискрит. Плохие предчувствия одолевали ее, и она ничего не могла с этим поделать. Ее бросало то в жар, то в холод. И чтобы хоть немного успокоиться она начинала расхаживать по гостиной.
Малиновский вышел навстречу Жданову, как только тот появился в воротах. Пожав друг другу руки, и понимающе переглянувшись, они направились в дом и через несколько секунд появились в дверях.
Когда Андрей увидел друга и Катерину вместе, то сразу же все понял. Только говорить ничего не стал, решив, что сделает это позже. Но потом было как-то не до этого, и он опомнился только тогда, когда вертолет, с находившимся внутри Малиновским был уже в воздухе.
Вернувшись в дом, он нашел девушку неподвижно стоящей на том же месте, на котором они оставили ее, когда направились к вертолету. И вся ее хрупкая фигурка излучала такую безысходность, что Жданову стало не по себе. И он даже слегка запнулся на пороге, прежде чем войти в комнату.
Они мало общались с Катериной, и он плохо ее знал. Точнее почти совсем не знал. В его прошлые приезды она старательно избегала всяких контактов с ним, а он и не настаивал, считал, что ему это ни к чему... А теперь, чувствовал себя немного не в своей тарелке и не представлял, что ему делать, как начать разговор, что сказать?
Катерина услышала, как он вошел, и резко обернулась. Ее глаза лихорадочно горели.
- Он вернется. - Она то ли спросила, то ли попыталась уверить себя в этом.
Жданов удивленно глянул на нее и согласно кивнул, не понимая, в чем тут дело, но стараясь выглядеть как можно уверенней.
- Конечно, вернется!
И они начали ждать.
Роман планировал отсутствовать неделю, максимум дней 10. Чем он собирался заниматься, Кате было известно только в общих чертах. Попыталась расспросить Жданова, но он так глянул на нее, что язык просто прирос к нёбу. Она не понимала, чем вызвала такое недовольство, но больше к этой теме не возвращалась... И вообще стала держаться от него подальше, когда это было возможно.
А Жданов ее поведения не понимал... Совсем... Он вообще не знал как себя с ней вести. Как с ребенком? Но в свете их отношений с Романом — это глупо. Как с девушкой друга? Что-то не очень получалось. Просто как со знакомой? Так они практически не знакомы... И он, при встречах с ней откровенно терялся, и поэтому злился... Тем более она ничем не облегчала его задачу... И вообще казалась вещью в себе.
Когда она спросила его о Романе, он почувствовал раздражение... Хотя, в общем-то, вопрос был обоснованный, но он почему-то не хотел на него отвечать и глянул на нее так, чтобы ей стало ясно — ему вопросы задавать бесполезно... Позже, он понял свою ошибку, но Катя уже замкнулась в себе и при редких встречах старалась сразу же уйти... Только головой кивала — здоровалась.
И что теперь делать?

Сегодня был пятый день его жизни на хуторе. Привыкший к бурлению мегаполиса, Андрей здесь откровенно скучал. С внешним миром было лучше лишний раз не связываться, чтобы не засветить Катерину, а чем еще заняться в глуши он не представлял. А сегодня скуку как рукой сняло... Ее сменило беспокойство.
У них с Романом был разработан специальный код для ежедневной связи в одно и тоже время. Просто чтобы знать, что все в порядке. И сегодня Малиновский пропустил сеанс, не позвонил. Такого никогда раньше не случалось, поэтому Жданов задергался... Но поднимать панику все-таки не стал, решив выждать... И еще, он пока решил ничего не говорить Катерине... Мало ли что... Лучше подождать...

А утром, неожиданно, Роман вернулся. Ввалился в дом, когда Андрей еще спал.
Жданов проснулся от странного шума на первом этаже, быстро оделся, начал спускаться по лестнице и на полпути застыл.
У подножия лестницы стояли Роман и Катерина, и обнимались. Причем Катя, будто впечаталась в тело мужчины, вздрагивала и судорожно всхлипывала. А его друг был полностью сосредоточен на ней и обнимал ее так, словно для него важнее этого ничего не было...
Жданов даже дышать постарался тише, настолько пронзительной была подсмотренная им сцена. Он постарался незаметно вернуться в спальню, но нога соскользнула со ступеньки, и Малиновский вскинул голову.
Андрею ничего не оставалось, как продолжить спуск, пожать другу руку и пожелать доброго утра Кате. А потом, стушевавшись, прошмыгнуть на кухню... И там перевести дух... Только сегодня до него дошло, насколько серьезно все, что происходит между Малиновским и этой непонятной девушкой. До этого, он почему-то считал их отношения не заслуживающей внимания интрижкой, а сейчас... Он даже позавидовал Малине... Невооруженным глазом было видно, что такая любовь, как у этих двоих, встречается одна на миллион.
И теперь вдвойне важным стало то, что происходило с Катериной в прошлом. Просто жизненно необходимо было все выяснить и поставить точку в этом затянувшемся расследовании.
Он прислушался. В доме было тихо. Осторожно приоткрыв дверь, он бесшумно выглянул в коридор. Обнимавшейся парочки уже не было, но не трудно было догадаться, где их искать... Лукавая усмешка коснулась его губ. Почесав в затылке, Жданов решил, что расспросить обо всем Малину он сможет и позже, а сейчас надо соорудить чего-нибудь поесть, а то, спустившись, влюбленные наверняка будут умирать от голода.
Снова покосившись в сторону предполагаемого нахождения друга, Андрей вздохнул, засучил рукава и занялся готовкой.

Через два часа, когда Ромка с Катей спустились вниз, у Андрея все было готово. Стол накрыт. Вино разлито. Хлеб порезан. И желание узнать новости зашкаливало.
Парочка счастливо улыбалась. «Да от них лампочки зажигать можно, вон как светятся». Жданов негромко хмыкнул и понимающе окинул их взглядом. Катерина тут же полыхнула румянцем, а Роман негромко засмеялся и обнял, спрятавшую лицо у него на груди, девушку.
- Палыч, не пялься...
«Палыч» расплылся в чуть насмешливой улыбке и возвел глаза к потолку.
- Кто бы говорил. - Пробормотал он себе под нос еле слышно.
- Убью... - Малиновский все-таки расслышал и сделал зверское выражение лица, а потом рассмеялся. - Ну, здорОво, Палыч. Как ты тут?
Тот неопределенно пожал плечами и вопросительно уставился на друга.
- Выяснил что-нибудь?
Роман помрачнел.
- Выяснил... И тебе это не понравится.
Катерина высвободилась из объятий и навострила уши, переводя умоляющий взгляд с одного на другого. Она хотела знать... Её это касалось в первую очередь.
Мужчины переглянулись, и, махнув рукой, Андрей пригласил всех за стол.
Немного перекусив, Жданов отложил вилку в сторону.
- Ну... и что?
Малиновский внимательно глянул сначала на одного, потом на другого и, вздохнув, принялся рассказывать.

Прилетев в Москву, он первым делом снова просмотрел все отчеты детективного агентства и обратил внимание на одну, не замеченную ранее деталь.
В всех эпизодах, описанных детективами, присутствовал мужчина средних лет. Правда, в каждом эпизоде он выглядел по-разному, но Малиновскому почему-то казалось, что это один и тот же человек. У него внутри все сжималось, как перед прыжком. Такое ощущение всегда появлялось у него, когда подсознание цеплялось за какую-то незамеченную сознанием мелочь.
И он вновь и вновь перечитывал записи, просматривал фотографии и видео. И, наконец, понял, за что можно уцепиться. У этого мужчины были повадки зверя. Причем повадки схожие с теми, которыми владели они. Он понял это далеко не сразу, потому что мужчина сильно хромал, и в некоторых моментах опирался на трость. Кстати это тоже было немаловажно. Но он пропустил бы и хромоту, и трость, если бы не глаза... Так смотрят те, кто постоянно сканирует окружающее пространство, словно ожидая нападения и не зная, откуда оно последует.
Под одной из фотографий обнаружилась краткая справка:
«Пушкарев Валерий Сергеевич, 1961 г.р., подполковник в отставке. Пенсионер. Нигде не работает. Жена Елена Александровна, 1965 г.р. — домохозяйка. Сын, Николай Валерьевич, 1991 г.р. — школьник, ни в чем криминальном не замечен. Проживают в Москве, ул. … д. … кв. ...».
Малиновский задумался. С чего бы это вдруг, подполковник в отставке, принялся следить за теми же людьми, что и они. Это был очень хороший вопрос, и Роман решил не откладывать его выяснение в долгий ящик.
Быстро собравшись, он через час уже звонил в квартиру Пушкаревых.
Дверь распахнулась, и на пороге возник подполковник. Подозрительно ощупав взглядом визитера, он хмуро буркнул:
- Вам кого?
- Это квартира Пушкаревых? - Роман сделал вид, что впервые видит этого человека, решив не форсировать события, и, на всякий случай, готовя путь к отступлению.
- Ну...
- Мне бы Валерия Сергеевича.
- Я это... И чего?... - Пушкарев явно играл простого советского гражданина, далекого от всего на свете.
- Можно мне войти? - Малиновскому надоело стоять на пороге, и он не дожидаясь разрешения, просочился в квартиру, аккуратно закрыв за собой дверь. За что удостоился еще одного подозрительно взгляда, но теперь уже с прищуром.
- Хм... - Отреагировал Валерий, и рукой показал направление. - Ну, проходите...
Оказавшись на широкой, светлой кухне, Роман огляделся. Никаких изысков, все просто и функционально, но, не смотря на простоту — тепло и уютно.
- Чаю не предлагаю, не для того Вы пришли... - Снова буркнул хозяин, и уселся на одну из табуреток, стоявших возле стола.
Малиновский пожал плечами. Нет, так нет... И уселся напротив.
- Итак... Я Вас слушаю... - Взгляд Пушкарева моментально стал цепким, и все подмечающим.
Роман молча выложил на стол выбранные в агентстве фотографии. Лицо Валерия Сергеевича вытянулось, но, спохватившись, он тут же взял себя в руки. В очередной раз, окинув взглядом Романа, он внимательно рассмотрел каждую фотографию.
- Откуда они у Вас?
Малиновский отрицательно покачал головой.
- Этого я Вам не скажу... - Он забрал фотографии и спрятал их в папку. - А поговорить я хотел вот о чем... - Он немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил. - Почему Вас так заинтересовали эти люди, Валерий Сергеевич? Почему Вы, невзирая на больную ногу, так упорно за ними следите?
Пушкарев потер ладонью затылок, задумчиво разглядывая рисунок на клеенке и, видимо, что-то решая для себя. Потом поднял взгляд и в упор уставился на Романа.
- Хорошо... Я скажу... Это длинная история... Но при одном условии.
- Каком?
- Вы представитесь...
Малиновский снова качнул головой из стороны в сторону.
- Это несерьезно, Валерий Сергеич... Вы же сами прекрасно понимаете...
- Ну что ж... Выбирать Вам... - Пушкарев угрюмо замолчал.
Немного посверлив взглядом упрямого хозяина, Малина сдался.
- Хорошо... Меня зовут Роман и я разыскиваю кое-кого.
- Роман?... Ладно, допустим... Разыскиваете, значит... Тоже, допустим... И что дальше?
Малиновский пожал плечами.
- Ничего... Это все, что я могу Вам сообщить... Пока... Теперь, дело за Вами...
Подполковник угрюмо стрельнул в него глазами и глубоко задумался... Затем тяжело вздохнул и, хлопнув ладонью по столу, проговорил:
- Ладно... Но на это потребуется много времени...
- Я никуда не тороплюсь...
От бывшего разведчика Роман узнал много интересного.
Оказывается, кроме сына, у Пушкаревых была еще и дочь, которую звали Полина - они с Николаем были близнецы. Больше десяти лет назад она пропала. Пушкаревы написали заявление в милицию, а через две недели им позвонили и пригрозили, что если они начнут ее разыскивать, то у них заберут и сына... После этого звонка жена слегла, а Валерий Сергеич отправился к следователю, который вел их дело и выяснил одну странную вещь... Оказывается, дело уже сдали в архив... Это было незаконно, но говорить о законности в 1994 году не приходилось. Поэтому, скандалить несчастный отец не стал, а решил своими силами разыскивать пропавшую дочь. Сначала попросил помощи у бывших сослуживцев из разведки, но там ему мягко и ненавязчиво приказали заткнуться и не высовываться. Тогда, он, расспросив соседок, и выяснив, кто приходил к ним во двор тем днем, когда пропала Поля, методично стал разыскивать каждого. На это у него ушло три года. Отсеяв лишних людей, Пушкарев остановился на троих мужчинах, которые, по его мнению, вполне подходили на роль похитителей. Собрать подробное досье на каждого оказалось архисложно, но и с этой задачей Пушкарев справился, угрохав на это еще четыре года. Затем, кинув жребий, он выбрал для себя первый объект, за которым начал следить... В итоге, по прошествии года, оказалось, что к пропаже дочери этот человек не имеет никакого отношения... Он конечно мразь и подонок, по Пушкарева моральный облик мерзавца интересовал в последнюю очередь. Еще один год он потратил на слежку за вторым кандидатом на роль похитителя, и тоже напрасно.
А вот третий и последний кандидат оказался замешан в похищениях детей по уши...
Малиновский слушал бывшего разведчика, затаив дыхание. На языке вертелся вопрос, который он никак не решался задать.
А Пушкарев вдруг замолчал.
- Э-э... Валерий Сергеич... - Осторожно напомнил о себе Роман. - И?... Что дальше?
- Дальше? - Подполковник вдруг яростно шарахнул кулаком по столу. - А дальше ничего...
- Как ничего? - Малиновский обалдело моргнул.
- А так... Я не смог к нему подобраться... Второй год хожу кругами и все бестолку... - Ярость угасла также быстро, как и появилась, и лицо Пушкарева как-то резко осунулось, и сразу стали видны мешки под глазами, глубокие морщины на лбу, и горькие складки вокруг губ.
- А досье?... У Вас оно сохранилось?
Тот молча кивнул.
- А-а?...
- Сейчас принесу... - Он тяжело поднялся на ноги, вышел и через несколько секунд принес обыкновенный скоросшиватель, набитый документами. Подержал его в руке, а затем плюхнул на стол. - Вот...
У Романа даже руки затряслись, интуиция вопила о неожиданном подарке судьбы, и он, не откладывая, начал листать документ за документом, быстро просматривая содержимое.
С каждым перевернутым листком, Малиновского охватывало все большее возбуждение... Наконец-то... Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки. Он закрыл папку и поднял глаза на хозяина, который внимательно наблюдал за гостем, ожидая, когда тот закончит читать. И Малиновский не разочаровал.
- Это же бомба, Валерий Сергеич... - Он потряс папкой. - Вы понимаете?
Пушкарев безразлично пожал плечами.
- Может быть... Но это ничего не меняет... Я до сих пор даже на миллиметр не приблизился к дочери. - Он сжал руки в кулаки и замер...
- Кхм... А Вы не думаете, что ищете не в том направлении? - Роман успокаивающе поднял руку, предупреждая всплеск возмущения у Пушкарева. - Нет... Нет... Этот человек, - он постучал указательным пальцем по папке, - скорее всего, действительно имеет отношение к пропаже вашей дочери, но вот искать надо не в его окружении...
Пушкарев молчал.
А Малиновский осторожно продолжал, боясь ненароком спугнуть неожиданную удачу, свалившуюся ему в руки.
- Мы могли бы действовать сообща...

Роман прервал свой рассказ и посмотрел на Катю, та сидела ни жива, ни мертва, тяжело дыша и нервно теребя в руках бумажную салфетку. Взяв ее за руки, он успокаивающе сжал ее пальчики, затем, подвинув стул, на котором она сидела, поближе, положил ее голову себе на плечо, обнял и продолжил.
- Человек, который замешан в этой грязной истории, очень хорошо нам знаком. Его зовут... - Он сделал небольшую паузу. - ...Воропаев Александр Юрьевич.
При звуке этого имени Жданов резко вскинул голову и ошеломленно воззрился на Малиновского.
- Да, да... Это именно то, о чем ты сейчас подумал.
- Не может быть!... - Взгляд Андрея заметался, мысли скакали как сумасшедшие. Все, что казалось странным в поведении Александра, вдруг стало выстраиваться во вполне логичную и стройную версию, словно для того чтобы понять, не хватало самой малости... И вот теперь... - Мерзкий сукин сын! - Он вскочил и забегал по комнате. - Как же я раньше-то не понял... Ведь мелькало же у меня что-то такое... Ах ты ж!... - Он в волнении взъерошил рукой шевелюру на голове, от чего волосы встали торчком и придали ему вид безумца. - Ах ты ж!!! - Снова воскликнул он, и резко развернувшись, в упор выстрелил взглядом в Романа. - Теперь мы его уничтожим. - Сказал, как отрезал.
На следующий день он вернулся в Москву, увозя с собой досье, собранное Валерием Сергеевичем Пушкаревым на Александра Юрьевича Воропаева, заместителя министра образования и науки РФ.

Глава 7.

Теперь события начали разворачиваться с ошеломительной скоростью. Найти тех, кому перешел дорогу Воропаев, оказалось не сложно. А с теми документами, которые находились в досье Пушкарева, раскрутить дело, было вообще раз плюнуть. Высокопоставленные враги Александра задействовали все свои немалые возможности, и трон Воропаева зашатался.
Генпрокуратура заводила уголовные дела пачками. Следователи работали не разгибаясь. Журналисты, почуяв запах жареного, отлавливали всех, кто имел хоть какое-то отношение к громкому делу, и терзали их вопросами с остервенением таксы, вытаскивающей лису из норы. Маховик государственной машины со скрежетом, но поворачивался... Политики, старались во всю, поливая грязью противников и отмазывая своих. Разгорелся огромный скандал, которые подхватили и зарубежные издания. Политическая обстановка в стране накалялась, и требовалось срочно погасить страсти...
Президент издал указ о создании очередной гос.комиссии и обязал заняться проверкой всех детских домов в стране... Разыскивались и проверялись все семьи, взявшие российских детей на усыновление, как в внутри страны, так и за рубежом.
Воропаев был отстранен от должности и помещен в изолятор временного содержания. Уголовное дело, заведенное на него, пухло не по дням, а по часам.

Прошел год, и наконец, девочка по имени Полина Пушкарева была найдена в одном из специализированных детских домов, финансирование которых в бюджете Министерства образования и науки РФ было выделено в отдельную статью расхода. Чему обучались дети в этих дет.домах, наверное никому подробно рассказывать не надо...
Уведомление к Пушкаревым пришло в октябре 2006. Валерий Сергеевич и Елена Санна немедленно выехали туда. Оказавшись на месте, они увидели высокую, размалеванную девицу, которая сидела на стуле и задрав юбку по самое «не могу» выдувала пузыри из жвачки. Подполковник не верил своим глазам, Елена Санна схватилась за сердце... Девица совершенно не стремилась обрести семью. Решено было сделать экспертизу ДНК. Пока ждали анализ, не находили себе места от волнения... Хорошо, что все связанное с этим громким делом, носило высший приоритет срочности и анализ сделали за 10 дней. Увидев, что эта девочка не их дочь, Пушкаревы с одной стороны, вздохнули с облегчением, а с другой — погрузились в уныние... Где же Полина?
Оказалось, что при поступлении девочек в такие детские дома, свидетельства о рождении специально перемешивались, чтобы в случае, если родители к ним заявятся, администрация с «чистой совестью» могла доказать, что ребенок не их и любые анализы подвердили бы это.
И вот тут Валерий вспомнил молодого человека, которому он отдал досье. С трудом, но припомнил, куда засунул его визитку и немедленно позвонил. Оказалось, что этим делом занимается его друг и он живет в Москве. Получив долгожданный номер телефона, Пушкарев немедленно позвонил и попросил Жданова Андрея Павловича.
Андрей услышав, кто ему звонит взял трубку. Выслушав просьбу, он согласился помочь. И через день, в квартире Пушкаревых раздался звонок. Посыльный, под расписку, вручил Валерию копию архива нужного ему детского дома... Следователи отыскали пропавший архив и приобщили к делу. К каждому свидетельству о рождении ребенка, была прикреплена справка о том, где этот ребенок в данный момент проживает. И только у некоторых свидетельств такие справки отсутствовали.
Рассортировав документы, Пушкарев отобрал 120 свидетельств о рождении, в каждом из которых годом рождения ребенка значился 1991 год, а дата поступления в детский дом - 1994 год.
Он завел две папки.
Первая: Это проверенные свидетельства. В эту папку пошел документ Полины Пушкаревой.
Вторая: Это непроверенные свидетельства. Сюда были сложены остальные 119 документов.
И теперь, когда у него снова появилась реальная надежда найти дочь, Валерий Сергеевич с удвоенной силой начал поиски.
Детей разбросало по всей стране. И пришлось поездить. В основном люди, у которых жили дети шли ему навстречу. Но кое-кого пришлось уговаривать, где-то требовалось поднажать, а где-то девочки с радостью сами соглашались, надеясь выбраться из болота, в которое их толкнули алчные чиновники.
Прошло полгода. На дворе наступил март 2007. Из списка, было проверено 30 девочек, у всех сделаны анализы на ДНК. Ни одна из них не являлась дочерью Пушкаревых.
Но подполковник не отчаивался. Медленно, но дело продвигалось. В списке непроверенных свидетельств оставалось 89 фамилий.

***

Время не шло, оно бежало...
Жизнь обитателей хутора тоже не стояла на месте.
Катерина сдала экзамены за 8 класс...
Быстро промчалось лето...
Пролетела осень...
Встретили Новый 2007 год...
Как-то незаметно подкралась весна и наступившее 16-летие Кати отметили втроем - Рома, Андрей и она...
А затем и 9 класс был благополучно оставлен позади...
И снова сентябрь... Для Катерины этот месяц стал самым счастливым. Она всегда с трепетом ждала его прихода и вспоминала как все начиналось. В этот месяц они с Романом отмечали их годовщину. Ведь уже 3 года они вместе, но нисколько не наскучили друг другу... Роман все так же нежно и трепетно относился к ней, а Катя любила его с каждым днем все больше и больше.
Однако в этом году все немного изменилось.
В последние дни сентября Катя чувствовала себя неважно. Ее слегка знобило, температура держалась на уровне 37,2º-37,3º... Пропал аппетит, и сил не было совсем... Все время тянуло в сон, и она постоянно дремала...
Пришлось показаться врачу... Сдав анализы, и выслушав то, что сказал ей доктор, Катерина никак не могла прийти в себя. У нее просто в голове не укладывалось...
Она беременна!!!
Боже!
Беременна!
Какой ужас!
Какое счастье!
Что теперь делать?
Как сказать?
Ой!!!

Выпав в коридор, она тут же оказалась в объятиях Малиновского.
- Ну... что сказал врач?
Катя провела дрожащей рукой по лицу и подняла на него растерянный взгляд. Роман занервничал.
- Кать... Не пугай меня... Что он сказал?
- Ром... - Слова выговаривались с трудом, язык не слушался и голос дрожал...
- Так... - Малиновский подхватил ее на руки, и вынес в холл, усадив в одно из кресел для посетителей. Присев перед ней на корточки, и накрыв ладонями ее бедра, он снова взглянул ей в глаза.
- Успокойся... Глубоко вдохни... Ну?... Что?
- Ох... - Она закрыла лицо ладонями, а потом еле слышно простонала. - Я беременна... - Отняла ладони от лица и, увидев его потрясенный взгляд, слабым голосом добавила. - 7 недель уже.
Ошарашенный Роман, молча переваривал новость.
Немного придя в себя, отвез Катерину домой, уложил в постель, а сам сел рядом, пытаясь по выражению Катиного лица определить ее реакцию на сногсшибающее известие. Осторожно поинтересовался:
- Как ты?
- Не знаю, а ты?
Роман помедлил с ответом, вспоминая свои ощущения.

Пока они ехали домой и Катерина дремала на заднем сиденье, он пытался разобраться в своем отношении к этой новости. Попытался представить себя отцом, и неожиданно поймал себя на мысли, что ему нравится это чувство. Кто бы мог подумать? Губы сами расползлись в счастливой улыбке... Его Катя родит ему сына. Он станет отцом! Здорово!!! Он посматривал в зеркало заднего вида на Катерину и пытался представить ее с животом... Или с ребенком на руках... В груди стало тесно, дыхание сбилось... У них будет ребенок!... И пусть они этого не планировали, и все получилось так неожиданно, но теперь он уверен, что хочет его... Или ее... Кто бы ни родился, он будет рад... Теперь он в этом уверен...

Он мягко улыбнулся и с нежностью погладил ее пока еще плоский живот.
- Ты знаешь, а я рад!... Правда, Кать... Рад!... Конечно, я понимаю, что ты слишком молода, - заторопился он, увидев, что Катя собралась возразить, - но ведь это ребенок!... Наш ребенок, Кать!... Понимаешь?... Маленький человечек — твой и мой! - Он наклонился и поцеловал Катерину в живот. - Привет, малыш.
Увидев такое, Катерина разулыбалась.
- А я думала, ты разозлишься.
Он посмотрел на нее изумленно.
- Как тебе такое пришло в голову? С чего вдруг?
- Не знаю... Показалось...
- Глупости... Как я могу на тебя злиться?... Что ты такое говоришь? Ты мое сокровище... Точнее, теперь уже вы.
- Мы... - Катя посмаковала это слово и раскинув руки в стороны, радостно рассмеялась. - Мы...

Теперь Роман стал еще больше ее беречь. Вскоре токсикоз прошел и Катя начала наслаждаться своим новым состоянием. Она много гуляла, старалась побольше отдыхать, не перенапрягаться. Изменения в ее фигуре, восхищали будущего отца. Выросший животик, приводил Романа в восторг... Катя откровенно веселилась, когда Рома начинал целовать его и разговаривать с будущим ребенком. Почему-то он был уверен, что родится мальчик.
Потихоньку приближалось время родов. Хотя Катерина и храбрилась, она до жути боялась рожать. Умом она понимала, что много тысяч поколений женщин проходили через это испытание, но все равно ничего не могла с собой поделать. Страх сидел глубоко внутри и не отпускал ее. Она старалась, чтобы Роман не догадывался об этом, но тот видел ее насквозь, и как мог, старался облегчить ее состояние.

Ребенок должен был появиться в середине мая 2008 года. И они вовсю готовились к этому важному событию.

Правильно говорят, счастливые часов не наблюдают. Для Кати и Романа, ожидающих своего первенца, время пролетело незаметно. В апреле 2008 Катерине исполнилось 17 лет. Она почувствовала себя совсем взрослой.
Ей разрешили сдать экзамены за 10 класс досрочно и она блистательно с этим справилась.
Наступил май, и за неделю до назначенного срока, Роман отвез Катю в род.дом. Все-таки так безопасней. Хутор далеко от города и Малиновский боялся, что когда у Кати начнутся схватки, что-нибудь может помешать им добраться до больницы. А потому решили подстраховаться.
Катя лежала в отдельной палате, и все часы для посещений, Роман просиживал у нее.
26 мая 2008 года у них родился ребенок - мальчик. Вес 3950 гр. Рост 52 см. Здоровенький и горластый. Агукал почему-то басом. Решили назвать Даниилом. Данила Романыч Малиновский — красиво звучит!
Малиновский-старший просто летал от счастья. Приехавший Жданов, по-доброму посмеивался над ним.
Роман, пока Катя была в больнице, оборудовал в доме детскую. И с нетерпением ожидал, когда там поселится его сын.
А Катя была просто счастлива.

Забирая Катерину с сыном из больницы, Ромка раздувался от гордости, глядя в личико своего ребенка. Сына внес в дом сам, и сам, впервые, уложил его в приготовленную колыбельку.
Его сокровище. Теперь у них с Катей опять все начнется заново. Казалось бы, что больше любить невозможно, но каждый раз он понимал — возможно. И как-то так получалось, что раз за разом Катерина открывалась ему с другой, неизвестной стороны и он влюблялся в нее снова и снова. И от этого, голова шла кругом и счастье переполняло его. Как же ему повезло, что они с Катей встретились. А он дурак, еще сопротивлялся. Хорошо, что вовремя опомнился. А теперь у них есть сын. В нем частица его любимой женщины и его. И он постарается стать ему хорошим отцом.
А через год Катерина станет совершеннолетней и он обязательно женится на ней. Ни дня ждать не будет. Вот исполнится ей 18 и он в тот же день на ней женится...
И тогда все будет совсем хорошо.

***

За прошедший год Пушкарев проверил еще 50 свидетельств о рождении, еще 50 анализов на ДНК и опять пусто... Он устал. Смертельно устал. Все-таки не мальчик уже, здоровье не железное, да и путешестовать по России удовольствие то еще.
Прихватило сердце, пришлось сделать перерыв. Но он не унывал. Что такое 39 фамилий, по сравнению с уже проверенными... Правда на двух свидетельствах о рождении не было адресов, но их он оставит напоследок... Он все равно добьется своего, теперь уже точно... Обязательно добьется... Он найдет свою дочь, потому что она жива и где-то ждет его.
Ей уже 17 лет. Совсем взрослая. Узнает ли она его или мать?... Вряд ли... Все-таки память трехлетнего ребенка очень изменчива и выборочна.Тем более неизвество в каких условиях она росла... Может быть от ее детских воспоминаний уже ничего не осталось... Хотя... Может быть это и к лучшему. Они познакомятся заново. Дочь ведь, родная кровь.

Глава 8.

Еще один год остался позади. В апреле 2009 года Роман и Катерина зарегистрировали брак. Скромно посидели в ресторане, отмечая это событие. Малиновский хотел устроить свадьбу как полагается, но Катя не захотела. Зачем им на празднике чужие люди? Свидетелями стали Андрей и их новый знакомый из Москвы - Валерий Сергеич.
Кате он очень понравился. Она иногда думала, как хорошо было бы, если бы у нее был такой отец и тихонько вздыхала.
В мае Данечке исполняется годик, надо будет пригласить его и на этот праздник тоже. И пусть приезжает вместе с женой и сыном. Она уже начала думать где их лучше разместить. Валерия Сергеича с женой на первом этаже, в южной спальне, там им должно быть удобно. А их сына на втором этаже, в восточной спальне, она как раз подойдет для молодого человека.

***

Пушкарев не сразу согласился на предложение Жданова съездить к Роману на свадьбу. А потом, почему-то, все-таки дал себя уговорить. И когда ставил подпись свидетеля в книге регистрации увидел полное имя невесты и обомлел:
«Екатерина Витальевна Павлишева». Ему еле хватило сил сдержаться. С трудом поставил свою подпись, и как только позволили обстоятельства, сразу же вылетел в Москву, тайком прихватив клочок волос молодой женщины. (Специально подсмотрел, какой расческой она пользуется). А дома рванул к заветным папкам и открыл одно из двух свидетельств, где не было адреса. Точно! Так и есть! «Екатерина Витальевна Павлишева 1991 г.р.» Сердце заколотилось где-то в горле. Неужели она?
Он даже несколько раз перечитал, чтоб убедиться наверняка. И на следующий день отдал волосы на анализ. Жене ничего не сказал, чтоб не волновать. У нее и так давление и сердце слабое.
Дождался результатов и долго сидел, боясь вскрыть конверт. Потом дрожащими руками открыл, развернул справку и на глаза слезы навернулись. ОНА! Его дочь! Он ее нашел! Посидел, дожидаясь когда волнение уляжется, и двинулся к Лене. А жена сначала начала плакать, прижимая к груди заветную справку, потом смеяться от радости... А потом подхватилась и кинулась собираться. Еле-еле остановил. Николаю тоже сообщили радостную новость. А тут очень кстати, пришло приглашение на первую годовщину Данечки. И только теперь Пушкарев сообразил - это что же получается у них теперь и внук есть? И еще зять? Валерий нахмурился... Ну, с этим зятем он еще поговорит. Что это за зять такой?
Собрались быстро и выехали уже на следующий день. Волновались страшно. Все думали и гадали, как сказать. Потом решили посоветоваться со Ждановым. Друг все-таки, может быть что-то подскажет.
Прилетели и обрадовались. Встречал их Жданов.
Валерий Сергеич отвел его в сторону и все рассказал. Андрей изумился, но посоветовал не торопиться. Сначала приглядеться, а потом уж... Ведь Катя совершеннолетняя, и давить на нее не стоит, может боком выйти... Пушкарев погрустнел, но вынужден был согласиться с Андреем. Его дочь - замужняя женщина и не только жена, но еще и мать... И вполне может так случиться, что они для нее окажутся чужими людьми, посторонними, которых она не захочет пускать в свою жизнь... Хотя какой же он ей посторонний, ведь свидетелем на свадьбе он у них был, значит не такой уж и посторонний... Валерий немного воспрял духом, но страх все равно сидел внутри...
Когда вошли в дом, старались не показывать вида, что волнуются. Но видимо что-то все-таки прорывалось, потому что и Роман и Катерина странно на них посматривали.

Наконец, сели за стол, Жданов предложил Малиновскому рассказать историю его знакомства с Катей. Роман удивился, а Катерина смутилась и начала дергать Андрея за рукав. А Жданов не обратил на это никакого внимания и что-то тихо прошептал ее мужу на ухо. Роман изменился в лице и серьёзно посмотрел на Пушкаревых, но рассказывать все равно ничего не стал. Катерина терялась в догадках — что такое случилось? Ей будто мужа подменили. С утра был веселый, радостный, а после застолья погрустнел и встревожился и все бросал настороженные взгляды на гостей... И ничего не объяснял...
Данька раскапризничался, и Катерина поднялась вместе с ним в детскую.
А в гостиной повисла тишина.
- Ну что ж, Валерий Сергеич, поговорим? - Малиновский, обменявшись с Андреем взглядами, в упор посмотрел на тестя. - Вы ничего не хотите мне сказать?
Валерий от волнения не знал куда деть руки, он никак не мог подобрать нужные слова, а Елена, вцепившись в его локоть, умоляюще смотрела на зятя. Молчание затягивалось. Выручил всех Николай.
- А чего говорить? Мне кажется здесь все уже в курсе. - Он обвел серьезным взглядом сидящих в комнате людей, и обратился к Роману. - Роман Дмитрич, скажите, Вы против?
Малиновский перевел взгляд на брата жены.
- Против чего?
- Таких родственников, как мы?

***

Уложив Данилку и спев ему колыбельную, Катя дождалась пока он уснул, и вернулась в гостиную. А услышав слова Николая просто приросла к полу.
- Как родственников? - Слабо вскрикнула она и покачнулась.
Роман метнулся к ней. Вцепившись в мужа, Катя слабым голосом повторила.
- Как это — родственников?
Пушкаревы испуганно смотрели на нее, а Андрей постарался смягчить ситуацию.
- Катюш, ты присядь... Мы сейчас все тебе объясним.
Малиновский помог ей дойти до дивана, усадил, и сам сел рядом, прижав жену к себе. Она растерянно смотрела на всех по очереди... Потом подняла голову и глянула на мужа.
- Ром...
Он ей успокаивающе улыбнулся.
И тут Пушкаревых прорвало. Они волнуясь, и от этого перескакивая с пятого на десятое, начали рассказывать, а Катерина окончательно запутавшись, беспомощно вглядывалась в их лица.
Роман, чувствуя жену, как самого себя, решил вмешаться.
Катя уже знала о том, что у гостей когда-то пропала дочь, а теперь оказалось, что она эта дочь и есть. Ей объяснили про путаницу с документами, а Валерий Сергееич смущаясь и заикаясь, поведал о позаимстванных им, в прошлый приезд, Катиных волосах. Достал справку и протянул ей. Она неверяще уставилась в нее.
Затаив дыхание, Пушкаревы ждали.
И когда Катя подняла глаза, облегченно выдохнули, так радостно она на них смотрела.
Суматоха, поднявшая вслед за этим, улеглась не скоро. Они никак не могли наговориться. Малиновский в общих чертах поведал как они с Катей познакомились. Ее родители переживали так, словно это случилось по их вине, и не 5 лет назад, а только сейчас. Ее брат... (Теперь у нее есть не только родители, но и брат... Да еще и близнец... Надо же!) радостно улыбался, и тайком ей подмигивал. Она отводила глаза и старалась не смущаться. Роман тоже испытал облегчение, поняв, что Пушкаревы смирились с его женитьбой на их дочери, хотя Валерий Сергеич и посматривал на него со смыслом... Роман только улыбался в ответ и возвращал ему такой же взгляд.
Елена Санна как села рядом с дочерью, так и сидела все время, не сводя с нее взгляда и поглаживая ее по плечу, изредка промакивая наворачивавшиеся на глаза слезы и тихонько вздыхая.
И все вместе они говорили, говорили, говорили и никак не могли остановиться. Делились воспоминаниями, рассказывали какие-то истории, показывали фотографии. Катя впервые увидела свои детские снимки и поразилась, насколько Даниил похож на нее. А Ромка подшучивал над ней, и его шуточки помогали ей справится с волнением.

День подходил к концу и усталость брала свое. Всё невыясненное оставили на потом и разбрелись по комнатам.
А утром начали разговор о том, как теперь быть.
Долго спорили, но в конце-концов жаркий спор прервал Жданов, и хлопнув Малиновского по плечу, посоветовал прекратить маяться дурью и возвращаться на работу в Зималетто. Тем более, что Катерине надо поступать в институт, а где лучше всего это сделать, как не в Москве?
Роман с Катериной переглянулись... Взяли и согласились... А хутор?...А на хутор решили приезжать отдыхать... Пусть это будет что-то типа летней резиденции. И не только Малиновских-Пушкаревых, но и будущих Ждановых... Ромка, при этих словах лукаво подмигнул другу, а Жданов неловко хохотнул в ответ.

Документами Катерины снова занялся Роман и школьный аттестат его жена получала уже как Екатерина Валерьевна Малиновская. Конечно Полина имя красивое, но Кате нравилось свое, и еще ей нравилось как муж тягуче зовет ее Ка-ать... Ка-атенька... И она никогда не откажется от такого... И значит она останется Катериной... Пушкаревы не стали спорить. Главное их дочь жива, она вместе с ними, а уж как ее зовут — это дело десятое. Катя написала заявление, Роман отнес куда-то все бумаги и вот:
Ее свидетельство о рождении выписано на имя Екатерины Валерьевны Пушкаревой. В графе отец значилось: Валерий Сергеевич Пушкарев, в графе мать — Елена Александровна Пушкарева. Свидетельство о браке и свидетельство о рождении Даниила тоже пришлось менять. Но в итоге все это, наконец, закончилось, и Катерина обзавелась комплектом новеньких документов.
Своих родителей Катя полюбила сразу и навсегда. То ли голос крови сыграл свою роль, то ли еще что-то, да это, по-большому счету было не важно. Главное, это то душевное тепло, которое они изливали на Катю и она купалось в их любви, уже не представляя, как же можно было обходиться без этого. Ее папа... Ее мама... Ее Колька... Куда же она теперь без них...
Даньку на день оставляли с дедушкой и бабушкой и они души не чаяли во внуке и когда по их квартире гулял его веселый смех, Валерий и Елена чувствовали такое счастье, о котором и думать раньше боялись.

В Москву переехали в августе 2009г. Роман вернулся на работу в Зималетто, снова став вице-президентов компании. А Катя и Николай вовсю готовились поступать в МГУ. Решили, что экономфак — это для них самое то.

Жизнь продолжалась. Москва стояла. Воропаев сидел. Жданов с Малиновским работали. Пушкаревы радовались вновь обретенной дочери и внуку.
В общем теперь у них все было как у всех... Так как надо... Как и должно было быть всегда!

ЭПИЛОГ

Прошло пять лет.

В этом году Данила пошел в первый класс, а Катя и Коля закончили МГУ. Оба получили красные дипломы и оба были приглашены на стажировку в Зималетто. Талантливые экономисты, они радостно принялись за работу. Ведь Зималетто теперь считалась их семейной компанией и Катя с Колькой не жалели сил для того, чтобы компания процветала.
За это время в их жизни и в жизни их друзей произошли некоторые изменения.
Ну, например, Жданов...
Он долго смотрел на сияющего счастьем друга, а потом... вдруг... Взял и женился. И не на ком-нибудь, а на Шурочке... Секретаре Малиновского. И теперь уже Роман подтрунивал над другом, и картинно жаловался «обложили... со всех сторон»... А Жданов лишь улыбался... У них тоже родился сын, которого назвали в честь отца Андрея — Павлом. К сожалению родители Андрея не дожили до этого... Они погибли в авиакатастрофе, когда возвращались в Лондон со свадьбы сына.
А Данила с Пашей не давали скучать своим родителям. Таких сорванцов свет не видывал. За ними нужен был глаз да глаз.
Катины родители вместе с Данькой, забирали к себе и Павла. И безропотно сносили все выходки внуков. Да-да... Павла они тоже считали своим внуком... А Андрея вторым сыном.
Когда Даниле исполнилось 4 года, у Романа и Катерины родилась дочь. Ее назвали Полиной, и Катина мама тихо плакала, когла впервые взяла на руки внучку, а Валерий Сергеич только поджимал губы и отворачивался, чтобы никто не увидел, насколько он сам взволнован.
Дети росли, Зималетто процветало и теперь все ждали, когда же Николай, наконец, расстанется со своим холостяцким положением. Но Колька только посмеивался и молчал... А иногда даже заявлял, что женатиков в их семье и так достаточно, а он пока дорожит своей свободой и расставаться с ней не собирается.

Новый, 2010 год решили встречать все вместе, на хуторе. Нарядили елку, запаслись едой и веселились всю ночь, до утра... Малиновский и Жданов ровно в полночь устроили во дворе фейерверк, зазвучали тосты, под бой курантов загадали желания, выпили шампанского и продолжили праздновать.
Немного погодя устроили танцы. Роман с Катериной медленно двигались под музыку, голова Кати лежала на плече Романа, а руки обнимали его за шею. А он прижимал к себе жену и губами ласкал ее ушко, целовал в шейку, а Катерине было щекотно и она хихикала и поеживалась. Как они оказались в спальне, не мог объяснить ни он ни она, но закончили они новогоднюю ночь наедине... Упали на постель, целуя и лаская друг друга. Всхлипы, крики и тягучие стоны, жаркие тела, переплетенные в полумраке спальни и довольные вздохи... Они снова дарили друг другу себя... Так было... И так будет... Полюбив раз и навсегда, Роман не мыслил себе жизни без своей Катеньки, а она отвечала ему тем же и плавилась в его объятиях... И сгорала, и рождалась вновь, чтобы опять свести его с ума...
- Катенька моя... - Жаркий шепот и лихорадочные обьятия. - Навечно моя... Счастье мое...
- Любимый мой... Любимый...
И чувственный взрыв... И тела, разлетевшиеся на миллионы частиц, и стремящиеся соединиться вновь... И потерявшиеся в пространстве и во времени он и она - любовники... родители.. супруги...

А в будущем бабушки и дедушки... И огромная любовь, переданная следующим поколениям... Всеобъемлющая, нескончаемая, вечная!



ВСЕ!!!

Очень жду ваших оценок.

Да-а... Такого сюжета по-моему еще не было. Необычно и интересно. И главное написано так, что перед глазами прямо картинки встают, словно кино смотришь.
В общем, класс!!!

Ну, значит, у меня не получилось написать так, как я хотела... Что ж... Бывает...

Ну да...
Но тут сыграло свою роль то, что они жили в глуши и особо не афишировали свои отношения...

За это вот как раз могли его и потом упечь... даже после свадьбы

Могли... Но кто заявление-то подавать будет?
Ее родители-то согласны...

А вот в данном случае мнение родителей и наличие заявления дело десятое... здесь та категория которая к публичному обвинению относиться